Джим Томпсон - Кромешная ночь

Ну вот. С калиткой наконец покончил. Прикурил сигарету, сел на ступеньки отдохнуть.

Руфь. Вот-те здрасте! Встречаться с ней лицом к лицу после вчерашнего не хотелось совершенно. Она, конечно, сама напросилась, без спросу влезла в мою жизнь, а главное, сама хотела этого и потом сказала, что все в порядке. Но ведь такая беззащитная, сама как ребенок…

И вот уже я вновь хочу ее увидеть. Да как хочу! Больше всего на свете! Словно она недостающая часть меня.

Я затянулся сигаретой. Отбросил ее, зажег новую. Стал думать о том, как она… нет, я! — это я враскачку ковыляю с костылем, опустив голову, опасаясь смотреть на окружающих, боясь поймать на себе косые взгляды. Тут делай что угодно, бейся как рыба об лед, ничто не поможет. Хоть в лепешку расшибись, хоть наизнанку вывернись…

Я встал и пошел за дом. Почти побежал… Кендал сказал, что она всегда приходит к половине двенадцатого. Иначе просто не управится с работой. Да и то успевай поворачиваться. Действительно ведь в лепешку расшибается.

Я распахнул калитку заднего двора и поглядел вдоль вереницы высоких дощатых заборов. И оказалось, что выглянул я в тот самый момент, когда в переулке появилась Руфь — тащилась, держась одной рукой за забор, а костылем упиралась, как обычной палкой.

На миг мне стало чуть не так же тошно, как нынче утром. Затем тошнота отступила, зато накатил гнев. Я побежал ей навстречу, ругаясь на чем свет стоит.

— Да боже ты мой, господи, малышка! — Я выхватил у девушки костыль и положил ее руку к себе на плечо. — Ты поранилась? Давай-ка отдохни чуток, отдышись…

— Нет! — выдохнула она. — П-просто дай на тебя обопрусь…

Ее лицо было перепачкано, левая сторона пальто в пыли и грязи. Видимо, у костыля крепление опорного наконечника разболталось, он подломился, и она очень нехорошо упала.

— Где это случилось? — спросил я. — Почему ты никого не попросила помочь? Господи, детка, нельзя же так…

— С-скорей, — сквозь одышку выговорила она. — Пожалуйста, скорее, Карл.

Я засеменил быстрее, стараясь как можно лучше заменять ей костыль. И уже не лез с глупыми вопросами. Какая разница, где это с ней случилось, пришлось тащиться два квартала или шесть?

Вместе мы одолели задний двор и крыльцо. Торопясь, ковыляя, тесно прижавшись, мы словно сделались единым существом. Ее бьющееся сердце, стучащее так мощно, словно готово было выскочить наружу, стало и моим сердцем.

Я помог ей войти в кухню, пихнул под нее стул. Она сопротивлялась, пыталась встать, я не давал, придавливал за плечи.

— Сиди! — прикрикнул я. — Черт побери, сиди, где села! Будешь дергаться, ей-богу, зашибу!

— Но н-нельзя же! Миссис Уинрой…

— Слушай сюда! — приказал я. — Ты можешь меня выслушать, а, Руфь? Все будет хорошо.

— Не б-будет! — Она раскачивалась на стуле, беспомощно причитая: — Т-ты не понимаешь. Т-ты не знаешь ее. Она ув-волит меня, а мне просто н-нельзя… Я д-должна, мне обязательно н-нужно…

Дважды быстро и крепко я ударил ее по лицу — сперва ладонью, потом ее тыльной стороной.

— Ты будешь меня слушать или нет? — Я занес руку, готовый вновь отвесить пощечину. — Просто скажи, будешь или нет? Будешь слушать или тебе башку оторвать?

— Я… я… — содрогнувшись, она подавила всхлип. — Я слушаю, Карл.

В буфете я нашел бутылку виски, плеснул на донышко стакана. Стоял над ней, смотрел, чтобы она выпила все до капли.

— Ну, полегчало? — улыбнулся я. — Теперь тебе надо что-нибудь съесть, а потом ты ляжешь.

— Нет! Я…

— Тебе на занятия сегодня обязательно? Кровь из носу? Правильно, не нужно, и ты туда не пойдешь. А здесь у нас все схвачено. На ленч не пришел никто, кроме Кендала, а он никому не скажет. Я поговорю с ним, он будет за нас.

— Т-ты не понимаешь! Миссис Уинрой…

— Она ушла в город за деньгами. И она их добудет, даже если придется выдирать у мужа из кишок, а когда добудет, станет их долго, вдумчиво тратить. Поэтому домой она вернется не скоро. Я это знаю, ты поняла меня? Я точно знаю, что она будет делать.

— Но… — Она поглядела на меня с удивлением, слегка нахмурившись. — Мне надо перестелить…

— Так. Перестелить постели. Что еще?

— Ну, в комнатах слегка прибраться.

— Когда ты обычно возвращаешься с занятий?

— В четыре.

— Что ж, будем считать, что сегодня ты сорвалась пораньше. Ты поняла, к чему я? Если она заявится домой прежде, чем я рассчитываю, ты пришла пораньше и в поте лица вкалываешь. О’кей?

— Но я должна…

— Я все сделаю, — сказал я. — И не говори, что не сумею. По застиланию постелей и приборке я виртуоз. Сейчас соберу тебе кое-что перекусить, потом помогу подняться наверх и…