Аллан Фолсом - Завет Макиавелли

Генри Харрис немедленно перевел.

— Только этого не хватало, — скривился Хэп Дэниелс. — Догадались. Мистер президент, надо идти сейчас. Если заблокируют здесь, мы больше не жильцы.

8.06

Стук лопастей послышался сразу же за дверью. Первым пошел Хэп, держа автомат наизготовку, за ним — Хосе и Генри Харрис. Замыкал колонну беглецов Мартен с «ЗИГ-Зауэром» в руке. Хэп направился было в сторону электрокара, но пришлось остановиться, прячась за служебным фургоном: по грунтовой дороге к церкви поднимался полицейский джип.

В этот момент над головами появились два одинаковых вертолета, темно-зеленые с белым, над дверями — американские флаги. Эскадрилья морской пехоты Соединенных Штатов. На таких машинах возят президента и других важных официальных лиц.

— Номер два, — прошептал Хэп изумленно.

«Номер один» предназначался для президента, а «номер два» — для вице-президента Соединенных Штатов.

— Плакала ваша речь, кузен, — сказал Мартен, глядя, как садятся вертолеты, немедленно окруженные черными джипами.

Высыпавшиеся из джипов агенты секретной службы дождались, когда остановятся лопасти и сдвинутся в сторону двери под звездно-полосатыми флагами. На землю ступили важные персоны.

Вице-президент Гамильтон Роджерс. Министр обороны Теренс Лэнгдон. Государственный секретарь Дэвид Чаплин. Председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал ВВС США Честер Китон. Руководитель администрации президента Том Каррен и еще Эван Берд. Из тех, кого президент видел тогда в Мадриде, не хватало только консультанта по политическим вопросам Джейка Лоу и советника по национальной безопасности Джеймса Маршалла.

— Господи… — прошептал Генри Харрис.

— Хэп! — Мартен кивнул в сторону рощицы, где по грунтовой дороге приближался полицейский джип.

— Возвращаемся! — объявил Хэп, глянув на джип, на вертолеты и на агентов секретной службы, взявших в плотное кольцо «друзей» президента.

Подхватив Генри Харриса под руку, Хэп заторопился обратно к служебному входу, откуда беглецы появились лишь несколько секунд назад.

8.10

Монахи проводили Деми на следующий, более глубокий уровень кошмара — если такое возможно.

Помещение напоминало полукруглую сцену с темным потолком футах в тридцати над головой, венчавшим стены из нержавеющей стали. На глазах у Деми пол залило клубящимся туманом, подсвеченным откуда-то снизу цветными огнями — синими, зелеными, лиловыми и янтарными. В центре возвышалось строгое черное кресло, величественное, как трон. На троне сидела Кристина; поверх белого платья из тонкой ткани спадала волна роскошных черных волос. Царственная поза, обстановка и освещение делали ее центром предстоящих событий. Если будет спектакль, будут и зрители. Как выразился Джакомо Гела? «Ежегодный ритуал в присутствии нескольких сотен членов могущественного ордена Неизвестных».

Монахи молча вывели Деми на середину сцены. Дождавшись, когда из тумана поднимется крест в форме знака Альдебарана, привязали руки к перекладине, а ноги — к основанию креста. Горло охватил жесткий ремень: за несколько секунд Деми превратилась в языческое распятие.

— Бык ожидает, — улыбнулась Кристина, приветливо глядя на Деми.

— Нет!..

— Да.

Ступая по колено в тумане, к трону приблизился монах. Кристина приняла из его рук чашу с красным вином и с улыбкой раскрыла рот; монах положил ей на язык круглую облатку. Кристина выпила вино: часть ритуала, как Деми было известно. Языческое причастие — ни Тайная вечеря, ни Иисус Христос не имеют к обряду никакого отношения. Хлеб не Его тело, а вино не Его кровь. Вчера быка поглотил огонь, но ни боли, ни страха в глазах животного не появилось до самого конца: действие наркотика, можно не сомневаться. Понятно, что Кристине тоже дали не простое вино… Вот только долго ли средство будет действовать? Деми чувствовала, знала: бык погиб, не страдая, ради успокоения публики. Чтобы зрители думали, будто и Кристина отойдет легко. Только это ложь: Деми знала, что Кристине — им обеим — придется умереть в мучениях. Деми видела — пусть глазами видеокамеры, — как приносят в жертву ее мать. Кем бы ни были эти люди, в центре их ритуала чья-то мученическая смерть. И если Кристина здесь — основа представления, Деми тоже играет немаловажную роль — политическую. Смерть под пыткой в качестве ненавязчивого напоминания любому из Неизвестных о неотвратимой участи предателя.