Мишель Ловрик - Книга из человеческой кожи [HL]

Но когда я повернулся, чтобы уходить, она небрежно поинтересовалась:

— Ваш старый наставник, хирург Руджеро… У него уже есть портрет?

Марчелла Фазан

Должно быть, priora догадалась о том, что происходит, потому что сапожных дел мастер с репутацией Фернандо просто не мог допустить в работе столько огрехов. Однако же она ни словом не выразила своего возмущения, несмотря на то что я получила уже восьмую, а потом и двенадцатую пару. Я по-прежнему опиралась на костыль, хотя он мне был уже не нужен, используя его как доказательство того, что мои башмаки все еще требуют усовершенствования.

Не исключено, что ее слепота не была преднамеренной, а всему виной стало пошатнувшееся здоровье, вследствие чего priora попросту не обратила должного внимания на наши проделки. С ней уже два раза случались обмороки прямо в трапезной. Она почти ничего не ела, и кожа ее утратила свои здоровый блеск. Мне было очень жалко видеть priora Монику нездоровой, но я была слишком увлечена собственными радостями.

Башмаки поведали мне, что Санто уже практически свободно изъяснялся на испанском и работал не покладая рук, чтобы оплатить свой проезд в Южную Америку. Оставалось неясным, чем он тут будет заниматься, но у меня кружилась от счастья голова при одной только мысли о том, что мы с ним будем дышать одним воздухом.

Во мне зародилась надежда: надежда, с которой я не успела свести знакомство за всю свою жизнь. Я подружилась с этой незнакомкой. Я начала лелеять смутные, но яркие мечты.

Так продолжалось вплоть до того утра, когда в мою келью вбежала Жозефа, гладкие черные щеки которой блестели от слез.

— Рафаэлы больше нет, — сообщила она мне.

Сестра Лорета

В один прекрасный день стало очевидно, что priora Моника более не может управлять монастырем из-за недомогания, которое подкрадывалось к ней на протяжении последних недель, вызванное, без сомнения, ее чувственными излишествами. У нее пропал аппетит к жирной пище и табаку, которые она некогда обожала. Естественно, Я старательно избегала власти и славы в этой преходящей жизни, но в этот момент Господь поручил Мне, несмотря на все Мое смирение, взять на себя единоличное руководство монастырем Святой Каталины.

Наши святые отцы за воротами не стали вмешиваться. Когда Я лично изложила им в письме состояние дел в монастыре, они похвалили Меня за бдительность и согласились с тем, что их непредвиденное появление в нашей обители вызовет ненужный ажиотаж в нелегкое время болезни priora.

«Продолжайте Ваше богоугодное дело, сестра Лорета, — написали они Мне. — И не забывайте ставить нас в известность о происходящих событиях».

Я не сочла необходимым беспокоить святых отцов некоторыми вопросами, которые могли показаться им незначительными. Монахини умирают, подобно всем остальным. Я просто попросила священников прислать кого-либо из своих собратьев для совершения богослужения на похоронах монахини, скончавшейся в тот же самый день от скоротечной лихорадки после купания в ледяной ванне для усмирения ее calores.

Марчелла Фазан

Прихрамывая, я изо всех сил спешила к фонтану Зокодобер, минуя группки напряженно переговаривающихся монахинь.

Эрменгильда и Хавьера уже укладывали Рафаэлу на стол, и руки их дрожали от невыразимой нежности. Я обняла их обеих. Потом я поцеловала подругу в холодную щеку, в закрытые глаза, в мокрые волосы, в сломанный нос, в почерневшие мочки ушей и кончики пальцев.

В комнату тихонько вошли Розита и Маргарита. Они погладили Рафаэлу по голове, а потом взяли ее неподвижные руки в свои.

— Ты слышала? Priora опасно больна, — пробормотала Маргарита.

Слишком поздно на нас снизошло озарение, и мы в ужасе переглянулись. Здоровье priora ухудшалось постепенно, и никто из нас ничего не заметил. Мы даже не задумывались, почему она вдруг стала такой бледной, почти совсем перестала есть и так часто лишалась чувств.

Мы с Маргаритой, Розитой и Рафаэлой очень подружились и казались себе такими остроумными, когда высмеивали фанатизм vicaria. Мы были слишком заняты, насмехаясь и издеваясь над ней, чтобы увидеть реальную опасность в ее прогрессирующем помешательстве.

— Это все рисунок распятого языка, — провозгласила Жозефа, входя в келью с огромным букетом роз и трав. — Вот что стало причиной. Вы смеялись, Рафаэла смеялась, мы все смеялись. А теперь мы сожалеем.