Мишель Ловрик - Книга из человеческой кожи [HL]

Вернувшись с исповеди в первый день Великого поста, я с ужасом увидела, что ко мне направляется vicaria в сопровождении двух своих верных приспешниц, сестры Арабеллы и сестры Нарциссы, в чьем присутствии она очень любила унижать других монахинь. Она еще не заметила меня, так что у меня было время проскользнуть в ближайший дверной проем. Но я слышала, как с каждым шагом становится ближе ее скрипучий пронзительный голос, поэтому шагнула еще дальше в незнакомую комнату и попятилась вдоль стены, пока не нашла нишу, в которой и укрылась.

Я в ужасе зажмурилась и сделала еще один шаг назад. Занавески за моей спиной разошлись, и я оказалась в комнате, в которой восхитительно пахло сигарным дымом, вином, цветами и льняной олифой. На мгновение мне показалось, что я перенеслась в мастерскую Сесилии Корнаро в Венеции.

Открыв глаза, я увидела девушку, небрежно раскинувшуюся на элегантной оттоманке. Ее лицо было мне знакомо. Несколько раз я встречалась с ней в трапезной. В противном случае я никогда бы не подумала, что она может быть монахиней. Она курила сигару с выражением сосредоточенного блаженства на лице. Вместо монашеского облачения на ней было небрежно запахнутое утреннее платье, из-под которого виднелась не слишком чистая нижняя юбка. На плечи она набросила шелковую шаль. Волосы ее ниспадали на спину двумя пышными косами, а ноги обтягивали восхитительно грязные шелковые чулки, один из которых спустился почти до самой лодыжки. Мое неожиданное появление ничуть не смутило девушку, и она лишь широко улыбнулась:

— A, la Veneciana! Будь так любезна, закрой дверь.

Я просунула руку сквозь занавески, ухватилась за дверную ручку и потянула ее на себя. Не успела я вновь повернуться к ней, как она поинтересовалась, лениво растягивая слова:

— Ну что, хочешь полюбоваться на пошлые картинки?

И она собрала в колоду рассыпанные по ее груди маленькие карты, на каждой из которых был изображен почти полностью обнаженный святой Себастьян.

Мингуилло Фазан

Мое безупречное с методической точки зрения расследование не помогло мне обнаружить похитителя завещания. Но, покончив с тягостными расспросами, я испытал нечто вроде облегчения. Я обрушил на своих домашних целый океан страха, но ничто не всплыло на поверхность. И я смог в очередной раз хотя бы попытаться убедить себя в том, что вора более нет в живых и что возможность навредить мне похоронена вместе с ним.

Тем не менее чувство неудовлетворенности не покидало меня. Новым объектом поругания стала моя супруга Амалия. Она никак не могла родить мне сына.

Это становилось уже неприятным. Я хотел мальчика, чтобы он сидел у меня на коленях, хотел одевать его так, чтобы он выглядел моей миниатюрной копией, хотел научить его стрелять так же хорошо, как я сам, хотел познакомить его со всеми закоулками Палаццо Эспаньол. Отчаянное желание иметь сына охватывало меня всякий раз, стоило мне увидеть на улице хнычущего малыша. У меня начинался жар, я чувствовал себя временным постояльцем в собственном доме, так что вынужден был бросаться в ближайшую таверну и прижимать к пылающему лбу прохладную бутылку.

Подобно Адаму, я во всем винил свою супругу.

Раздражительный читатель вправе поинтересоваться, к чему я все это рассказываю?

Читатель должен успокоиться и отбросить всяческие подозрения.

Если и есть что-либо такое, чего автор делать никак не должен и за что его следует подвергнуть уничижительной критике, так это за попытку отвлечь внимание и увести повествование и сторону от главной темы. Такой автор рискует лишиться своих читателей.

Доктор Санто Альдобрандини

Единственное, что я наотрез отказался делать для Испанской мадам, — это убивать детей в утробе ее девушек. Я наблюдал беременных до самых родов и принимал новорожденных так ласково, как только мог. Затем я пытался найти для них новый дом среди своих пациентов, тех, кто хотел, но не мог обзавестись собственными детьми. Я просто не мог позволить ни одному малышу отправиться в приют, которым руководили бывшие монахини. Скорее я согласился бы ходить по улицам с ребенком на руках до тех пор, пока не найду кого-нибудь, кто вызвался бы взять его просто из чувства любви и сострадания.

Большие и состоятельные семейства чаще страдают от стерильности и разочарования в своих отпрысках, если те оказываются женского пола. Так что вряд ли можно найти преуспевающую повитуху-акушерку, которая не хвасталась бы тем, что способна предсказать, мальчик родится или девочка. Гиппократ утверждает, что женщина, вынашивающая мальчика, обладает здоровым цветом кожи и сохраняет веселое расположение духа в течение всего периода беременности. Плод мужского пола, добавляет он, предпочитает лежать в правой стороне утробы, тогда как женский склоняется к левой стороне. Поэтому у матери, ждущей сына, правая грудь обыкновенно тяжелее, и правая нога у нее сильнее. Другие знатоки уверяют, что пол будущего ребенка можно предсказать по тому, какие продукты во время беременности предпочитает мать. Английская акушерка, мистрис Джейн Шарп, заключает, что «некоторые беременные женщины мечтают о том, чтобы укусить своего мужа за ягодицы», а это является верным признаком того, что в материнской утробе развивается мальчик.