Александр Афанасьев - Друзья и враги

Сейчас в подземном комплексе тоже работали, поэтому внизу были люди, в коридоре стояли сотрудники спецслужб. Пропуская министров силового блока Империи, все вынуждены были прижиматься к самой стене, потому что коридор был узким. И длинным – им пришлось пройти его весь, прежде чем они пришли в нужное место – воссозданный под землей зал для заседаний кабинета министров. Там уже все было готово, это помещение было последним. Если свернуть не направо, а налево, то там будет тамбур и длинный ход, ведущий на секретную станцию лондонской подземки, по которой и сейчас должно было эвакуироваться правительство при угрозе ядерной войны. Журналисты всегда интересовались: как смогли построить такой комплекс, притом что никто ничего не видел, ни строительной техники, ничего другого. Ответ прост – его строили как метро, начиная как раз из-под земли, подвозя технику, рабочих, вывозя вынимаемый грунт на замаскированных под обычные вагоны грузовых вагонах метро, специально построенных для такой цели. Это место строили лучшие в мире валлийские рудокопы – и они все сделали как надо…

Они зашли в помещение – его уже прогрели, приготовили напитки… единственно, чего здесь не было, так это нормального камина, была лишь его имитация. Сэр Алистер по своему желанию вызвался быть церемониймейстером – то есть стоять у двери и смотреть, не идет ли король. Для остальных в ожидании короля была уготована беседа и напитки.

Премьер думал, что остался в одиночестве, но тут увидел, что к нему идет сэр Генри Четвуд с бутылкой и бокалами.

– Виски?

– Если только немного. Чтобы согреться.

– Да… здесь холодно.

Сэр Генри плеснул в бокал виски, буквально на дно, передал его премьеру. Виски был хорошим, «Гленфиддич», поэтому барон не счел правильным поганить его вкус содовой или чем-либо еще…

Себе он налил немного больше, но это было объяснимо. Любой разведчик и дипломат умеют пить не пьянея.

Премьер отпил немного… скорее даже смочил губы. Разговор предстоял серьезным, во время него быть пьяным не годится.

Барон кинул острый пронзительный взгляд в сторону, там, у карты, – мадам Макинтайр, единственная женщина в этом благородном собрании, кокетничала с военными.

– Чертова извращенка… – пробормотал он так, что даже прислушивающийся со стороны человек вряд ли бы разобрал его слова.

– О чем вы?

– Об этой подстилке…

– Я слышал, она, э… немного не в той лиге играет.

– Это точно. Знаете, как она начинала карьеру?

– Нет.

– В Санкт-Петербурге. Лучшее место для того, чтобы сделать быструю карьеру или оказаться за бортом. Она прибыла туда еще стажером при миссии. Ей взбрело в голову по вечерам ходить по городу мимо военных и разведывательных министерств и смотреть, сколько окон горит и какие – это, вроде как, чтобы понять, кто работает. Нет ли аврала. Потом русские устроили провокацию, вышибли ее – это так думают.

Премьер снова скосил взгляд. Макинтайр оживленно разговаривала, а вот сэр Антон стоит, прикрыв глаза. Не исключено, что слушает – у тех, кто служил в Индии, развиваются способности отключать одни органы чувств, максимально обостряя при этом другие, в данном случае – прикрыть глаза, чтобы лучше слышать. Не исключено, что сэр Антон так и делает.

– А на самом деле?

– А на самом деле ее пригласили на прием, она возмутительным образом напилась и стала там приставать к русской, какой-то графине. У русских с этим не так свободно, как у нас… к сожалению. Ну и…

Премьер усмехнулся:

– Да… Та еще штучка.

– Все думали, что ее вышибут со службы. Но она осталась, правда, на технических должностях. Я сам работал и знаю, как к ней относятся. Ее просто не уважают, а в нашем сообществе это еще хуже, чем ненависть, потому что ненавидят лишь достойных.

Премьер ожидал, пока барон перейдет к делу – просто так такие разговоры никогда не велись.

– Я так полагаю, что наша разведка в очередной раз облажалась… – перешел к делу сэр Генри.

– Полагаю, сэр, вам виднее, – ответил премьер, технично намекая на то, что именно сэр Генри, постоянный секретарь по вопросам безопасности, несет свою долю ответственности за состояние разведдеятельности в стране.

– Мне-то виднее. Вот только штурвал – выскальзывает у меня из рук.

Намек именно на штурвал был понятен – и Хантингтон кивнул в знак того, что он его понял. Первый морской лорд постоянно лез в то, что его, в общем-то, и не касалось.

– Полагаю, сэр, я мало чем могу помочь.