Уоррен Мерфи: Цвет страха

– Если этот человек летит в Виргинию сражаться в битве, которую его соотечественники выиграли много лет назад, то речь может идти об инфантильности, но уж никак не об инфантерии.

– И тем не менее, – сказал Римо.

Наконец входной люк был задраен, и турбины закрутились. Их шум мешал разговору, поэтому мужчины сидели молча, а самолет тем временем вырулил на взлетную полосу, разогнался и взмыл в небо над Бостоном.

Когда «Боинг» набрал высоту и лег на курс, Чиун вновь принялся наставлять ученика:

– Войны между народами всегда разыгрываются из-за сокровищ.

– Сокровищ?

– Да. Из-за сокровищ, которые один император хочет отнять у другого. Однако сокровище – это не всегда золото, драгоценные камни и богатство. Так, например, в одной войне в качестве сокровища выступала Елена Троянская, хотя и была всего лишь белокожей гречанкой с кривым носом.

– У Елены Троянской был кривой нос?

Чиун кивнул.

– В наши дни это заболевание называется дефектом носовой перегородки. Парис не знал о нем и до конца своей жизни был вынужден терпеть ее омерзительный храп, – сказал он.

– Весьма ему сочувствую, – отозвался Римо, бросив на Чиуна многозначительный взгляд.

Старый кореец негодующе фыркнул и продолжил:

– Но даже если битва между императорами идет не из-за сокровища, оно все равно остается важнейшим фактором войны, поскольку для ее ведения требуются немалые средства. Император должен кормить и вооружать солдат. В этом мире ничто не дается даром. Даже война.

– Ясно.

– Впрочем, гражданская война – дело другое.

– Не думаю, чтобы это была гражданская война, мой маленький отец. Скорее – затянувшаяся ссора во время праздника.

– Посмотрим. Если за нынешними событиями стоит сокровище, то эта война совсем не то, чем кажется на первый взгляд.

Римо посмотрел на толстяка в мундире северян, сидевшего по ту сторону прохода. Его плоская синяя фуражка то и дело задевала патрубок вентилятора, свисавшего с потолка.

– Не вижу никакого сходства с французской формой, – заявил Римо.

– Сейчас убедишься. – Чиун повысил голос и обратился к толстяку: – Достопочтенный сэр, скажите, пожалуйста, как называется ваш головной убор?

– Это кепи.

Чиун позволил себе удовлетворенно улыбнуться.

– Слышал, Римо? «Кепи» – французское слово. В переводе – «фуражка». Вы, белокожие американцы, не изобрели ничего нового, позаимствовав все свои достижения у народов других стран. Ваш способ управления государством придумали греки, ваши имперские амбиции под стать Древнему Риму. Едва ли на земле сыщется народ, у которого вы не украли бы те или иные идеи, чтобы назвать их американскими.

– А что мы украли у корейцев? – заинтересованно осведомился Римо.

– Лучшие годы моей жизни, – отрезал мастер Синанджу и обиженно умолк, разглядывая видневшееся в иллюминаторе крыло с таким видом, будто опасался, что оно вот-вот отвалится.

Остаток полета прошел в полном спокойствии, если не считать появления стюардессы, которая принесла прохладительные напитки и предложила Римо сводить его ребенка в кабину к пилотам.

Вторую гражданскую войну следовало подавить в зародыше, ограничив распространение боевых действий районом шоссе Ричмонд – Питерсберг Тэрнпайк, прежде чем возникшее недоразумение разрастется до масштабов общенародного бедствия.

Губернатор Виргинии вызвал Национальную гвардию. Подразделение, откликнувшееся на просьбу о помощи, выступило из Форта Ли, территория которого примыкала к питерсбергскому национальному полю битвы. В форте как раз проходили праздничные маневры, посвященные Дню поминовения павших, но гвардейцы не стали терять драгоценного времени. Они получили приказ прекратить беспорядки, с которыми не могла справиться местная полиция. Вооруженное винтовками «М-16», танками и прочими инструментами ведения современной войны, подразделение без всякого труда разогнало бы толпу игрушечных солдатиков с мушкетами, которые заряжались со ствола и набивались черным порохом.

Если бы не то прискорбное обстоятельство, что вызванное подразделение гвардии восходило своими корнями к легендарной бригаде Стоунволла. Когда капитан Ройял Пэйдж приказал своим солдатам остановиться, он ожидал чего угодно – от актов гражданского неповиновения до прямого мятежа.

Вместо этого взору капитана предстало зрелище, наполнившее его душу горделивым сознанием принадлежности к числу истинных патриотов Виргинии, потомков Дикси.