Уоррен Мерфи - Заманчивая мишень

В разговор вмешался еще один лаборант:

— Нам сообщили, что перед тем, как взбеситься, кот зашипел и стал обнюхиваться. Кто-то привел в действие ошейник с помощью дистанционного радиоуправления, испарил содержимое нашлепок, и кот стал дышать выделявшимся газом.

— Каким именно? — спросил Смит.

— Мы пока выясняем это. И вот еще что. — Лаборант показал всем черный шарик, размером с мраморный, какие свисают с нижней части ошейников. Нажал защелку, и шарик распался надвое, обнажив крохотные черные линзы.

— Миниатюрные камера слежения и передатчик. Тот, кто пустил кота на территорию Белого дома, вел запись всего, что делало животное.

— Странно. — Смит нахмурился.

— Мы подозреваем, что в нашлепках находился стероид или какое-либо другое воздействующее на психику вещество. Кот не был бешеным. Мозг у него нормальный. Но что-то заставило его взбеситься. Все его поведение легко объясняется химическим воздействием.

— А его невероятная сила — нет, — пробормотал Смит.

— Сэр?

— Когда узнаете, какое вещество было в нашлепках, — попросил шеф КЮРЕ, — позвоните в Белый дом. Больше никому об этом не сообщайте.

Римо Уильямс прогуливался по лужайке Белого дома с каким-то странным чувством.

Объяснялось такое состояние не только тем, что он патрулировал северную лужайку, где его могли заснять осыпавшие ограду журналисты, хотя это был серьезный повод для беспокойства.

Он вышел, когда на пост заступил Винс Капецци. Это позволило Римо обследовать территорию Белого дома. Мало ли что могло обнаружиться.

Стоял холодный декабрьский день, но Уильямсу в костюме было жарко. Он не привык надевать одни одежки поверх других. Искусство Синанджу дало ему почти полную власть над своим телом, и даже в самую холодную погоду он прекрасно себя чувствовал в своих обычных тенниске и черных хлопчатобумажных брюках.

В теплом Белом доме он чувствовал себя хуже.

На открытом воздухе жара его лишь слегка раздражала. Римо привык к тому, что кожа его является громадным сенсором. Приближение противника или первые завихрения ударной волны от пули он улавливал голыми предплечьями порой даже прежде, чем другими органами чувств.

После того как он простоял на посту всю ночь, охраняя Президента, ему нестерпимо захотелось наружу. Он человек действия. Трах, бах, падай в прах. Дайте мне задание, и я его выполню, думал Римо. А исполнять обязанности телохранителя не его стиль, не по нему такая работа.

Да, Чиун превосходно над ним поработал. Может, Римо не оставалось ничего иного, как быть ассасином? Может, это столь глубоко въелось в его нервную систему, что деваться стало некуда.

Тем временем журналисты пресс-корпуса Белого дома с тротуара снимали, как бригада из Национальной парковой службы устанавливает тридцатифутовую елку. Синий кран держал ель над стальным основанием, люди вручную опускали ее на место.

Возле елки расставляли складные стулья перед еще не достроенным подиумом. Рабочие старались не обращать внимания на выкрики журналистов.

— Жив Президент или мертв?

— Кто пытается убить его — если он все еще жив?

— Можете назвать его имя, фамилию и номер страхового полиса того, кто выдает себя за Президента?

Рабочие делали вид, будто не слышат.

— Почему молчите? Нечего сказать или гнушаетесь?

— Гнушаются, — отозвался Римо и тут же пожалел об этом. Журналисты перенесли внимание на него.

— Почему Президент уволил свой наряд секретной службы? — выкрикнул один репортер.

Уильямс промолчал.

— Кто сейчас заправляет делами — вице-президент или Первая леди?

Римо пошел прочь.

— Скажите хотя бы «не знаю», чтобы мы могли передать это в эфир.

Заткнув большими пальцами уши, Уильямс помахал журналистам остальными и показал язык.

Подходя к восточному крылу Белого дома, Римо ощутил поясницей какое-то легкое давление. И тут же спрятался за громадный дуб.

Выстрела не последовало. Он опустился на колени и посмотрел сквозь верхние ветви.

На крыше министерства финансов что-то двигалось.

Отвернувшись от телекамер, Уильямс снял темные очки, чтобы лучше видеть. Они только мешали тому, чьи глаза привыкли к солнечному свету.

Оказалось, на крыше прячется человек со снайперской винтовкой. Он навел перекрестье прицела на спину Римо и тем самым привел в действие его рефлексы.

— Черт! — ругнулся Уильямс, глядя в сторону Пенсильвания-авеню. Он мог бы добежать до здания министерства и вскарабкаться по его классическому греческому фасаду меньше чем за полторы минуты. Но рядом толпились журналисты, и, как бы быстро он ни двигался, телекамеры засняли бы его.