Уоррен Мерфи - Утраченное звено

Он почувствовал, как на том конце провода Смит пожал плечами, словно хотел сказать: «Кто знает?»

– По крайней мере, одна вещь прояснилась, – произнес шеф вслух. – Президент не имеет никакого отношения к похищению Биллингса, иначе он не стал бы к нам обращаться, а попытался бы держать нас в неведении.

– Хорошо, – сказал Римо, – но есть еще одна загадка. Кто эта мисс Лестер из Государственного департамента. Она постоянно переходит мне дорогу.

– Подождите у телефона, – попросил Смит.

Римо положил трубку на плечо: он знал, что Смит включил компьютер на столе и загрузил имя Лестер. Он обвел взглядом Центральный парк. Когда-то это был чудесный лесной массив в городской черте, но теперь там более-менее безопасно появляться только с двенадцати до трех дня, и то лишь в сопровождении вооруженной охраны.

В трубке послышался голос Смита.

– У вас есть описание ее внешности?

– Высокая, под шесть футов. Блондинка, волосы заплетены в косички. Фиолетовые глаза.

– Подождите.

Римо посмотрел на машину, стоявшую у тротуара: глаза Чиуна были закрыты, он отдыхал.

– Получен отрицательный ответ, – сказал наконец Смит. – В Госдепартаменте нет никого, соответствующего данному описанию. В нашем списке агентов, находящихся на службе у США, такого имени не обнаружено, по описанию тоже никто не подходит.

– Отлично, – произнес Римо.

– Чего ж хорошего?

– Пока это наша единственная зацепка.

– Слабая, надо сказать, зацепка, – заметил Смит. – Похоже, она тоже его ищет.

– Ерунда, – голос Римо звучал беззаботно. – Все это детали. Главное, она знает, что он пропал. Ей откуда-то об этом известно, и для нас это уже кое-что. Дайте мне знать, как только удастся что-нибудь выяснить относительно ПЛОТС. ПЛОТС... Ха!

Когда Римо вошел в свой номер с видом на Центральный парк, Чиун как раз выключал телевизор. Он повернулся к Римо – его лицо горело возбуждением.

– Теперь я знаю, что делать, – сообщил он.

– Отлично, – бросил Римо и плюхнулся на диван, повернувшись к Чиуну: тот не стал бы говорить, если бы не видел глаз собеседника.

Кореец встал у Римо в ногах и посмотрел ему прямо в лицо.

– И тебя не интересует, что я решил? – Чиун внимательно вглядывайся в Римо, следя за реакцией.

– Конечно-конечно, – ответил Римо. Интересно, что из увиденного по телевизору так возбудило Чиуна?

– Я приму участие в Олимпийских играх. И получу золотую медаль.

– Прекрасная мысль – за исключением того, что пока не придумали никакого вида спорта для наемных убийц.

– Дурачок, я не собираюсь выступать в качестве наемного убийцы.

– А в качестве кого ты собираешься выступать?

– Да кого угодно, – ответил Чиун.

– Ну, извини, – процедил Римо.

– Извинения принимаются. Я могу выступать в любом виде программы. Сегодня я весь день смотрел телевизор и видел, как все эти люди бегают, прыгают – и так, и с шестом, – поднимают тяжести, занимаются метанием диска и копья... У меня все это получится лучше, чем у них. Итак, еду! И точка.

Римо так и подскочил на диване. Чиун расположился напротив него на полу.

– Но зачем? – вопросил Римо. – Ты знаешь, что можешь это делать, я знаю, что ты можешь, так зачем же тебе куда-то ехать?

– Я хочу, чтобы все знали, на что я способен!

– Помнится, как-то однажды ты сказал мне, что осознание своих достоинств – уже достаточное признание для думающего человека, – заметил Римо.

– Забудь, что я говорил, – возразил Чиун. Он сложил руки на груди, и его пальцы с длинными ногтями исчезли в необъятных рукавах белого шелкового кимоно. – Я еду.

Римо взглянул на него. Он ни минуты не сомневался, что Чиун проглотит с потрохами всех этих олимпийских призеров, но откуда вдруг эта жажда славы?

– А что тебе это даст? – поинтересовался Римо.

– Приглашения сниматься в рекламе, – ответил Чиун. – Ешьте овсянку «Уито», завтрак, который ест Чиун, чемпион. Чиун, чемпион, бегает только в кроссовках «Тайгерпо». Чиун, чемпион, неотразим в рубашках от «Сэнфорда». Я видел это, Римо. Даже те, кто только и умеет, что плавать, и то снимаются в рекламе. Их приглашают на телевидение, и они, сами дураки дураками, получают миллионы за то, что произносят эти слова.

– Но ведь ты не ешь овсянку «Уито» и не носишь кроссовок, тем более кроссовок «Тайгерпо». Рубашки от «Сэнфорда»? Но я никогда не видел, чтобы ты был одет во что-то кроме кимоно!

– Ну, немножко совру. Все так делают. Ты прекрасно знаешь, что никому не удавалось пробиться на Олимпиаде, питаясь овсянкой. От нее дай Бог ноги не протянуть, не то что пробежать забег.