Уоррен Мерфи - Стальной кошмар

– На твоем месте я бы бросил это дело, – сказал ему Римо. – Так ты только продлеваешь агонию.

– Тихо! – скомандовал Мастер Синанджу, и стволы почему-то поднялись вверх. – У-лю-лю!

Но солдаты не сдавались. Им было достаточно всего одного выстрела, но они никак не могли прицелиться. Один из них даже заплакал от огорчения.

Наконец Мастеру Синанджу надоела эта игра, и он схватил стволы. Сделано это было очень быстро, и рука Чиуна была тверда, хотя солдатам и в голову не пришло, что он сжал стволы.

– Они мне надоели, – заявил Чиун, с деланым равнодушием направляясь к дверям.

Солдаты просто не могли поверить своему счастью и, прицелившись, выстрелили. Но стволы взорвались, поразив горе-воинов градом осколков. Продолжая сжимать в руках ненужное уже оружие, они упали, словно деревянные солдатики. Впрочем, они и были марионетками в чужих руках.

– Неплохо попрактиковались, – сказал Чиун. – Ты скольких уложил?

– Двоих.

– А я троих. Я выиграл.

– Нет, кажется, мы оба проиграли. За нами охотятся.

– Ну, это уж слишком для того, чтобы влиться в коллектив.

Ферриса ДОрра вынесли из фургона прямо на раскладушке, и сделали это солдаты в коричневой форме со свастикой на рукавах.

Когда его несли к административному корпусу, он выглянул из-под одеяла. Было темно. Он понял, что попал в какой-то лагерь с высоким забором, который охраняли часовые. На территории лагеря находилось много солдат и располагалось множество построек, причем над каждой развевался нацистский флаг. Все это напоминало места, о которых так любила распространяться его мать, – Треблинку и Освенцим, – хотя Феррис знал, что такие места просто не могут существовать на американской земле.

“Господи, – пронеслось у него в голове, – я попал в концентрационный лагерь!”

Его принесли в уютную гостиную, где блондинка по имени Илза попыталась стянуть с него одеяло.

– Ну, вот мы и дома, – сказала она. Но Феррис отказался вставать и, вцепившись в одеяло, не давал его с себя стащить.

– Давайте же, – нежным голоском уговаривала Илза, – вставайте.

– Может, мистер ДОрр хочет освежиться? – раздался гортанный голос, мучивший Ферриса в кошмарных снах. – Не принять ли ему душ?

– Ни в коем случае! – завопил Феррис ДОрр. – Я знаю, что означает ваш душ!

– Его испугало долгое путешествие, – сказал Конрад Блутштурц. – Давай, я с ним поговорю, а ты пока разожги печь.

– Я не еврей! – выкрикнул Феррис, вскакивая на ноги.

– Вы нам уже говорили об этом! – рассмеялся старик. – Илза просто собирается приготовить обед. Что вы предпочитаете?

– Что угодно, лишь бы это была ветчина, буженина или свиные отбивные.

– Что-нибудь из этого, Илза! – крикнул старик вслед девушке. – Идите сюда, – обратился он к Феррису, – садитесь рядом. Вы очень странный молодой человек, но при этом вы гений. Все гении странные.

– Я хочу домой, – заявил Феррис, усаживаясь в кресло с той же решимостью, с какой обитатель камеры смертников опускается на электрический стул. Ему вдруг отчаянно захотелось лимонной колы, но он знал, что ее уже много лет как перестали выпускать.

– Не бойтесь, вы пробудете здесь очень недолго. Мне нужен ваш опыт. И распылитель.

– Я вам его дарю, только посадите меня скорее на автобус!

– Обязательно, но только через неделю. А сейчас я расскажу вам о моих планах. – И старик развернул перед Феррисом свои чертежи. – Как видите, некоторые детали очень хрупкие, но у нас есть формы для отливки. Скажите, можно с помощью вашего распылителя отлить мелкие детали?

Феррис мельком взглянул на чертежи.

– Запросто. А теперь я могу идти?

– Только после того, как эти детали изготовят и соберут.

– А что из них соберут?

– Меня, – коротко ответил Конрад Блутштурц. – Из них соберут меня.

– Но из тех деталей, что изображены на этих чертежах, можно изготовить небольшой танк.

– Так оно и есть.

Всю ночь приносили какие-то отливки, болванки и прочие заготовки из титана. Титан был высокого качества. На некоторых образчиках Феррис опознал клеймо “Титаник титаниум текнолоджиз”. Ферриса заставили плавить титан, а из расплавленного металла отливали детали механизмов. Солдаты в коричневой форме относили детали в соседнее помещение. Как-то раз дверь приоткрылась, и Феррис увидел, что там находится операционная.

Он вспомнил леденящие душу рассказы матери о тех жутких операциях, которые производили нацисты над беззащитными пациентами. Однажды он и сам видел фотографию двух фашистских врачей, с надутым видом стоящих над покрытым простыней телом. Из-под простыни торчали ноги, на которых практически не было мяса.