Уоррен Мерфи - Стальной кошмар

Не решаясь даже самому себе признаться в своем горе, он отправился в Америку и хитростью заставил Харолда Смита подписать с ним годовой контракт. Он был уверен, что Римо последует за ним, и не ошибся.

И вот теперь Римо снова покинул его. Он возвращается в Синанджу. Один. И Чиун не увидит его как минимум год, а то и больше.

Мастер Синанджу подошел к окну. В небе ярко светила луна. Наверно, подумал Чиун, та же луна сейчас светит и на самолет, уносящий Римо назад в Синанджу, и эта мысль как бы сделала его ученика ближе.

Чиун был уверен, что привязанность Римо к нему окажется сильнее любви к Ма Ли, но он заблуждался, и вот теперь придется расплачиваться за ошибку – целым годом разлуки.

Тут Чиун услышал, как открылась дверь лифта, и вытянул голову в сторону двери.

Послышались мягкие шаги по ковру. Нет, не тяжелая поступь кованых американских ботинок или топот босых ног – это было легкое скольжение, свойственное лишь одному человеку на свете помимо самого Чиуна.

Мастер Синанджу выскочил в холл прямо в ночном кимоно.

– Римо, сынок! Я знал, что ты вернешься, – ведь ты не можешь жить без меня!

– Рейс отложили, – горько произнес Римо. Мастер Синанджу был потрясен. Мгновение помедлив, он захлопнул перед носом Римо дверь, словно оскорбленная в лучших чувствах старая дева.

– Я не хотел тебя обидеть! – раздраженно крикнул Римо.

Но ответа не последовало.

– Послушай! – снова крикнул Римо в закрытую дверь. – Давай договоримся так. Я побуду здесь, пока не уладится дело с этим Феррисом, а потом мы вместе пойдем к Смиту и обо всем договоримся. Идет?

Дверь осторожно приоткрылась. В дверном проеме стоял Чиун, и лунный свет серебрил седые пряди его волос. Лицо его было безучастно, руки сложены на груди.

– Идет, – проговорил он, и лицо его просияло.

Илза Ганс в последний раз объехала дом.

– Похоже, все чисто, – сказала она через плечо. Сквозь стекла, за которыми он был невидим, Конрад Блутштурц внимательно осмотрел местность. В холле Лафайетт-билдинг не было видно никакой охраны, не наблюдалось и замаскированных агентов ФБР – ни возле здания, ни в машинах. Все было спокойно.

Дело происходило ночью – в самое подходящее время. Они все прекрасно рассчитали.

– Паркуйся, – приказал он Илзе, развязывая ремни, закреплявшие инвалидное кресло во время движения.

В очередной раз объезжая дом, Илза пыталась отыскать то место, где краской был нарисован специальный знак – всем понятный символ “Только для инвалидов”.

Но неожиданно ее подрезал синий “мерседес”.

– Он занял наше место! – воскликнула Илза.

– Кто и что занял? – переспросил Конрад Блутштурц.

– Наше место! “Только для инвалидов”, – ответила Илза. – Он знал, что я собираюсь там встать, и опередил меня!

– А еще есть место, где можно встать? – нетерпеливо осведомился Конрад Блутштурц.

– Нет, – грустно сказала Илза. – Тут было только одно.

Конрад Блутштурц в раздражении стукнул кулаком по ручке кресла.

– Почему всегда только одно место?! – заорал он. – Что они себе думают в этой стране? Почему они считают, что инвалиды должны путешествовать по одному?!

– Что мне делать? – простонала Илза.

– Мы должны встать здесь! Где-нибудь поблизости еше есть место для парковки?

– Нет. Но даже если бы и было, нам туда все равно не встать – слишком мало места.

– Тогда иди на таран.

– Хорошо.

Илза развернулась, так что задние колеса уперлись в противоположный тротуар, и направила фургон прямо в багажник “мерседеса”, занявшего место для инвалидов. Водитель как раз выходил из машины. Фургон резко рванулся вперед.

Он врезался в “мерседес”, словно танк, каковым он, по сути, и являлся, поскольку был изготовлен из бронированных, пуленепробиваемых материалов, и, вытеснив “мерседес”, успешно занял место стоянки.

“Мерседес” вылетел вперед, сбив с ног водителя. Тот с трудом поднялся, извергая проклятия.

– Эй! Вы что, с ума сошли?!

– Это место для инвалидов! – возмущенно крикнула Илза. – Может быть, вы инвалид?

– Девушка, сейчас глубокая ночь!

– Возможно, вы и не подозреваете, что с заходом солнца конечности у них не отрастают, – язвительно заметила Илза, вылезая из машины.

– Я юрист, и вы у меня ответите за это!

– Он слишком шумит, – произнес Конрад Блутштурц. – Прикончи его.

Илза потянулась за пистолетом.

– Нет, – прошипел Конрад Блутштурц. – Тихо.

– Верно, – согласилась Илза, доставая из бардачка нож для резки бумаги в форме свастики. Его острые края страшно блеснули в лунном свете. – Лови! – крикнула она.