Уоррен Мерфи - Стальной кошмар

– Ты не спрашивал, – пожал плечами Чиун.

– Что же мне теперь делать? – запричитал крестьянин. – Не могу же я собирать все по зернышку! Я разорен, разорен!

– Ничего подобного, разорена всего лишь твоя повозка, – возразил Чиун. – Довези меня до аэропорта в Пхеньяне, и я дам тебе золотой.

– Два золотых, – принялся торговаться крестьянин.

– Не дразни судьбу, – предупредил Чиун, прикрывая полами кимоно небольшую дырочку, впрочем, достаточно широкую для того, чтобы в нее могло пройти одно ячменное зерно, как песчинка через горлышко песочных часов. – Благодари Бога за то, что в эту роковую для тебя минуту я оказался рядом.

В аэропорту Мастеру Синанджу сообщили, что он не может купить билет на самолет, направляющийся на Запад: северокорейская авиакомпания не летает на Запад. Вот если ему нужно улететь в Россию и у него есть соответствующие документы, это пожалуйста. В Китай – тоже возможно. А уж из России или Китая он сможет долететь до любой точки социалистического содружества.

– А как насчет Сеула? – поинтересовался Мастер Синанджу, по-прежнему отказываясь назвать себя. – Ведь из Сеула тоже можно улететь на Запад.

Но стоило Мастеру произнести эти слова, как его тут же арестовали, обозвав прислужником Запада.

Но арест Чиуна продолжался ровно столько, сколько понадобилось сотрудникам службы безопасности, чтобы произнести эти слова.

Вдруг стражи порядка почувствовали, что оружие вылетело у них из рук и застряло в потолке, а на их непокрытые головы посыпалась штукатурка. Но не успели они посмотреть наверх, как им потребовалась срочная медицинская помощь.

Главный хирург в больнице скорой помощи хотел во что бы то ни стало выяснить, как эти двое смогли попасть на военную службу с такими врожденными дефектами.

Им не поверили, когда они попытались объяснить, что вовсе не являются сиамскими близнецами со сросшимися боками, а что они стали жертвами нападения со стороны наиболее опасных буржуазных кругов Запада. После операции они пошли под трибунал за сокрытие факта инвалидности.

Но к этому времени Чиун уже приземлился на базе ВВС в Кимпо, Южная Корея, куда прилетел на северокорейском военном самолете без опознавательных знаков. Оба пилота, согласившиеся на этот перелет, сразу же по прибытии на аэродром приняли яд.

Чиун, даже не подозревавший, что стал катализатором международного конфликта, спокойно вышел из самолета и исчез в тумане. Он всего на несколько секунд опередил южнокорейские и американские войска, немедленно стянутые к самолету.

Несколькими часами позже из Кимпо в свой обычный рейс домой, в Америку, вылетел бомбардировщик стратегического авиационного командования ВВС США. Пролетая над Гавайями, ведущие самолет летчики были нимало удивлены, услыхав стук в дверь кабины.

Они осторожно переглянулись: насколько им было известно, бомбовый отсек был пуст. Там никого не могло быть.

– Может, кто-нибудь из ремонтников случайно уснул, – предположил первый пилот.

– Я посмотрю, – сказал второй пилот, снимая наушники.

Открыв дверь, он обнаружил на пороге маленького корейца в сером кимоно. Кореец приветливо улыбался.

– Английский твоя-моя понимай? – спросил второй пилот.

– Получше, чем ты, – осадил его Чиун. – Сколько можно ждать! Когда тут у вас подают обед?

В 1949-м ему сказали, что надежды нет.

Но он не верил даже в первые месяцы, проведенные в зеленой комнате. Он был подключен к аппарату искусственного дыхания. Это продолжалось ужасно долго, и он лежал, глядя в висевшее под углом зеркало, в котором виднелись изможденное бледное лицо и лысый череп, словно у только что вылупившегося птенца.

Со временем волосы кое-где выросли – клоками. Брови тоже отросли. Специалисты по пластической хирургии, – труд которых оплачивали благотворители, сохранившиеся с прошлых времен, – восстановили обгоревшие уши, так что они стали похожи на уши других людей, хотя и несколько меньше по размеру.

А еще через некоторое время его вынули из барокамеры. Он сам потребовал этого. Поначалу врачи отказывались, пугая его тем, что тогда он умрет, но он просто взял и приказал. Именем прошлого, именем рейха, исчезнувшего навсегда, и в конце концов они согласились.

И он стал дышать сам.

Но ему не сказали, что он потерял обе ноги.

– Мы считали, что не стоит вас беспокоить, – объяснил врач. – Чудо, что вы вообще выбрались из этой переделки живым! – У врача был выговор еще той, единой Германии, и это был единственный врач, которому он доверял.