Лиза Гарднер: Убить чужой рукой

— Ты… не понимаешь…

— А потом вы уехали в Бостон — туда, где никто не знал вашу грязную тайну, — и начали новую жизнь. У вас родился ребенок. Генетический анализ мог вас разоблачить. Ведь у вашего первого сына тоже был синдром Фанкони-Бикела? И возможно, куда более сильный. Мальчик все время болел, мучился…

— Не понимаю… — обессиленно прошептала Марианна. — Наш первенец умер во сне от судороги…

— Или потому, что кто-то закрыл ему подушкой лицо.

— Джеймс?

— Я… люблю тебя, — повторил судья, но на этот раз в его голосе прозвучали умоляющие нотки, более страшные, чем чувство вины. Марианна начала плакать.

— Нет…

Кэтрин, однако, еще не закончила.

— Вы натравили на меня Джимми. Напичкали его бредовыми идеями и заставили меня совершать ужасные поступки. Как вы могли! Мы бы вместе попытались помочь Натану! И может, были бы счастливы!

— Мой сын… — отчетливо произнес Джеймс, — был слишком хорош для тебя…

— Джеймс! — выдохнула Марианна.

— Вы идиот, — холодно произнесла Кэтрин. — Вы освободили Умбрио, и теперь он убьет нас всех.

— Приедет… полиция, — прошептал судья.

А потом из коридора они услышали голос Умбрио:

— Натан, Натан, Натан. Вылезай, где ты там?

Бобби негромко сказал:

— Что-то они не торопятся…

Мистеру Босу надоела эта игра. Приехать в отель к судье — хорошая идея. Пригрозить ему и получить деньги — или по крайней мере убить судью и испытать некоторое удовлетворение — таков был план. Мистер Босу легко менял тактику.

Но все пошло иначе. Да, он отомстил, но это не принесло ему ожидаемого облегчения. Возможно, даже убийства со временем приедаются. По-прежнему где-то здесь находилась миссис Гэньон, а еще ребенок. К тому же появилась Кэтрин и с ней какой-то мужчина.

Мистер Босу пытался настроить себя на нужный лад. Но вместо возбуждения он ощущал усталость. К черту, не нужно убивать их всех. Он довольствуется одной, последней, жертвой. Тем, кто причинил ему наибольший ущерб.

Ему был нужен мальчишка.

Только мальчишка.

А потом он уйдет.

Мистер Босу уже обыскал левое крыло роскошного номера. Обнаружил спальню хозяев, порылся в шкатулке с драгоценностями, нашел пачку денег. А потом переключил свое внимание на правый коридор. Если бы он был четырехлетним ребенком, то где бы он спрятался?

Где-нибудь в темном месте. Нет, подождите. Этот мальчик все время просит зажечь свет. Ребенок боится темноты.

Взгляд мистера Босу упал на решетчатую дверцу стенного шкафа. Конечно.

Мистер Босу улыбнулся.

— Нам нужен план, — сказала Кэтрин. Ее взгляд упал на Бобби. Он кивнул и попытался сесть прямо.

— Что мы можем сделать? — потерянно всхлипнула Марианна. — Джеймс ранен, вы ранены.

— Я по-прежнему могу стрелять, — спокойно отозвался Бобби. — Меня учили стрелять левой рукой.

Кэтрин кивнула. Она забрала оба пистолета и протянула один ему.

— Хорошо. Каждый из нас возьмет по пистолету.

— Ты отвратительно стреляешь, — возразил Бобби.

— В таком случае я просто постараюсь подобраться поближе. Мы его окружим, это так обычно делается?

Бобби немедленно покачал головой:

— Нам нельзя разделяться. Двое против одного — это не в пример лучше. Ну и вдобавок я не хочу, чтобы кто-нибудь из нас случайно попал под перекрестный огонь.

— Мы не захватим его врасплох, если будем бродить по коридорам вдвоем.

— Конечно. И потому мы должны сделать так, чтобы он сам к нам пришел.

— И как же?

Бобби пристально взглянул на нее:

— Кэтрин, ты ведь его знаешь.

Она медленно кивнула и, помолчав, ответила:

— Да. Наверное, ты прав.

Мистер Босу шел по следу. Он обнаружил жертву. Рывком распахнул дверцу шкафа, ткнул ножом внутрь, пронзив груду полотенец. Какого черта?

Он вытащил полотенца наружу. Потом охапку рулонов туалетной бумаги, кипу купальных халатов. Пусто, пусто, пусто. Где мальчишка?

— Дьявол! — рявкнул мистер Босу.

Потом он заметил: дальше по коридору стоял еще один шкаф с решетчатой дверцей. Мистер Босу пошел к нему.

— Ричард.

Голос остановил его, имя тоже. Мистер Босу обернулся, чувствуя легкое изумление. Прошли многие годы с тех пор, как его называли по имени. Ни тюремная охрана, ни другие заключенные не обращались к нему так. Он был Умбрио — или, для себя, мистер Босу. Его не называли Ричардом более двадцати лет.

Кэтрин стояла одна в конце коридора. Она была выше, чем девочка, образ которой запечатлелся в его памяти, но во многом по-прежнему та же. Темные-темные глаза. Масса черных волос. Он пожалел, что на ней нет алого банта. Он скучал по этому большому алому банту.