Оке Эдвардсон - Зов издалека

Ей дали платье, но она не хотела его надевать. Дядька велел переодеться и ушел. Она сняла штанишки и закашлялась. Лицо горело. Откуда взялась эта одежда? Совсем не новая и пахнет плохо.

Дядьки не приходили. Она вертела в руке бумажку. Может, ей велели снять брючки, потому что они ее ищут, эту бумажку? Тогда, наверное, сказали бы, а они промолчали. И куда теперь ее спрятать?

Она осмотрелась. Некуда. Но в платье есть кармашек внутри. У нее было раньше похожее.

Надела платье через голову, сложила бумажку вдвое, чтобы поместилась в кармашке. Похлопала ладошкой — ничего не заметно.

Похоже, они вернулись в тот же дом, где были сначала. А может, и нет. Было темно, но ей казалось, что это та же самая комната, хотя что-то в ней изменилось. Окна в другом месте? Разве можно передвинуть окно, как стол или стул?

Где-то там, за этими стенками, была мама. Она думала про маму, и каждый раз ей становилось очень грустно. Она похлопала себя по щеке, потом обхватила рукой лицо и представила, что это мама ее обнимает. И так и сидела, пока дядька не пришел с какой-то едой. Она испугалась и отняла руку.

— Спала?

Она хотела сказать, что да, спала. Подумала, что дядька хочет, чтобы она сказала: «Да, я спала». Но почему-то ничего не вышло. Ни единого звука. Получилось только со второго раза. И она опять начала кашлять. Хотела удержаться и снова закашлялась. И не могла остановиться. Испуганно смотрела на дядьку и кашляла.

Он подошел ближе, она вздрогнула и отодвинулась.

— Сиди смирно. — Он взял ее за плечо, положил руку на лоб и что-то пробормотал. — У тебя жар, — сказал он и выругался.

А она никак не могла удержать кашель. Он крикнул кому-то:

— У девчонки температура!

Там, снаружи, тоже выругались скверным словом.

— Сейчас принесу тебе попить чего-нибудь теплого, — сказал дядька.

«Мне и так жарко», — подумала она, но промолчала.

Он вышел. Платье под мышками и на спине стало мокрым, потому что ей было очень жарко. Она легла на матрас. Так было лучше, но ее сразу начал душить кашель. Она закрыла глаза. Дядька вошел в комнату, но она на него не взглянула. Не могла ни сидеть, ни смотреть.

— Надо сесть и выпить вот это, — сказал он.

Ей не хотелось садиться, но он ее поднял насильно.

— Выпей, пока горячее. — Она открыла глаза и увидела чашку. — А потом опять ляжешь.

От дядьки пахло дымом. От них обоих всегда пахло дымом.

Она отпила немного. Глотать было очень больно. Потом боль прошла, но когда она сделала второй глоток, опять вернулась.

— Горло болит?

Она кивнула.

— Скоро будет лучше, — сказал он.

— Можно, я лягу?

Он отпустил ее и забрал чашку.

Она закрыла глаза и задремала.

Рингмар вышел из кабинета Бертельсена, прошел в столовую и тяжело присел за столик. За окном гремели громкоговорители. Толпа на улице казалась больше, чем была на самом деле.

Появился Хальдерс. Налил себе кофе и кивнул в сторону окна:

— Чистый цирк.

— Ты так на это смотришь?

— Что, не то слово выбрал?

— Как тебе сказать…

— Цинично, да? Возможно… но я имел в виду зевак.

Шел уже второй день драмы, во всех таблоидах получившей название «террористический акт». Газеты продали в розницу двести тысяч экземпляров, и в этом нет ничего удивительного. Умники утверждали, что этого и следовало ожидать. И Бертельсен так сказал, хотя уж его-то умником никак не назовешь.

— И мы, которые должны быть на шаг впереди…

— Что? Где — впереди?

— Группа информации… У нас вроде бы везде должны быть щупальца. Чтобы предвидеть. Знать обстановку. Одним словом — на шаг впереди.

— Кто это-то мог предвидеть? — Хальдерс большим пальцем через плечо показал в направлении Уллеви.

— Я говорю в первую очередь о пальбе на Ворведерсторгет.

— Как, кстати, Стольнаке?

— Потерял много крови… но наверняка выкарабкается. Скоро сможет ходить.

— А мочиться-то он сумеет? Не говоря уж о…

— Но мы же не можем везде иметь людей, — прервал его Рингмар.

— И кто в такие времена способен быть на шаг впереди?

— Мы. Должны, но не в силах.

Хальдерс хмыкнул.

— Значит, опять нас распылят по горсточке.

— Надо как можно быстрее взять тех, кто стрелял.

— Это конкретно. Не то что… — Хальдерс оборвал себя на полуслове.

— Договаривай!

— Не то что убийство на озере. След остывает. И тебе это известно. Что бы там Винтер ни говорил — след остывает. Мы даже имени не знаем… Застряли, одним словом.

— Не произноси это вслух.