Оке Эдвардсон: Зов издалека

Эрик Винтер проснулся поздно. Освободился от спеленавшей его во сне простыни и встал. Солнце висело на своем месте, прямо перед балконом, и в квартире было уже жарко.

Он сел в постели и, не открывая глаз и ни о чем не думая, провел рукой по небритой щеке. Голова была тяжелой. Как всегда между сном и пробуждением. Спал плохо — просыпался чуть не каждый час, вытирал пот со лба, переворачивал на холодную сторону подушку. Два раза вставал и пил воду. Прислушивался к звукам ночи. Звуки эти никогда не исчезали — такое было лето.

Он заставил себя подняться и пошел в душ. Подождал, пока сойдет холодная вода. Трус, подумал он. Был помоложе, никогда не ждал. Принимал первый удар ледяных струй как настоящий мужчина.

Позавчера ночью Ангела вернулась домой после двойной смены в больнице. В предрассветные часы они занимались любовью, и он чувствовал себя молодым и сильным, оргазм прокатился огненной волной по всему телу, и он даже закричал. Ангела отозвалась долгим эхом, и он почувствовал на губах ее вкус, солоноватый, как вкус моря, когда он в начале лета нырнул со скалы.

Потом они долго лежали не шевелясь. Двигаться не хотелось. Она лежала на боку и смотрела на него. Он в который раз подивился линии ее бедра, напоминающей мягкие изгибы холма на равнине. Кончики волос намокли и стали темными.

— Думаешь, будто это ты мной пользуешься, а на самом деле наоборот, — сказала она, водя пальцем по его волосатой груди.

— Никто никем не пользуется.

— Ты удовлетворяешь мои потребности.

— Спасибо за разъяснение, доктор.

— Мне пришло в голову… Нам нужно еще что-то, кроме секса.

— Что за ерунда.

— Что — ерунда? Что нам нужно еще что-то, кроме секса?

— Что у нас нет ничего, кроме секса. Что мы ничем больше не занимаемся.

— А чем еще мы занимаемся?

— Странный вопрос. Многим.

— Например?

— Например, в настоящий момент обсуждаем наши отношения.

— По-моему, впервые. — Она села в постели от удивления. — Один разговор на десять актов.

— Ты шутишь.

— В каждой шутке… Нет, если и шучу, то лишь… слегка. Мне нужно большего. Мы уже об этом говорили.

— Чтобы я созрел. Тебе нужна моя зрелость.

— Да.

— Чтобы я созрел как мужчина и взял на себя ответственность за семью, которой у меня нет.

— У тебя есть я.

— Прости… но ты знаешь, что…

— Нет. Не знаю. Знаю только, что мне этого недостаточно.

— Даже если позволяю тебе мной пользоваться?

— Даже если позволяешь.

— Даже если я удовлетворяю твои потребности?

— Есть другие темы для шуток.

— Ангела! Ну хорошо, хорошо… я серьезен как никогда.

— Ты не вечно будешь молодым. Ты и сейчас уже не юноша. Подумай об этом.

— Я думал.

— Подумай еще раз. И подумай о нас. Я пошла в душ.

Ему тридцать семь. Полицейский комиссар уголовного розыска. Получил звание в тридцать пять, что само по себе рекорд не только в их гетеборгском управлении, но и во всей Швеции. Но для него это не имело особого значения. Разве что не так часто приходилось выслушивать очередной приказ начальства.

Он чувствовал себя молодым и сильным. Поначалу. Теперь уже не так уверен. За короткое время он постарел лет на пять. Или даже десять. Следствие, которым он занимался всю весну, было настолько мучительным, что он даже раздумывал, стоит ли оставаться в полиции. Изображать некое активное противостояние круговороту зла в природе.

Он взял отпуск и провел неделю, бродя по лапландской тундре с ее никогда не заходящим солнцем. Потом вернулся и продолжил работу, но что-то было не так. Он пытался ни о чем не думать. Лето и отпуск. Перестал бриться. Отпустил волосы — теперь они не только закрывали уши, но и подбирались к плечам. Он с удивлением заметил перемены, подойдя к зеркалу. «Эта новая внешность лучше отражает мою сложную натуру, — сказал он вслух, высунул язык и скорчил рожу. — Оттого-то я такой замечательный полицейский. Сложная натура — вот что важно».

Эрик в одиночестве сидел за столом в кухне — Ангела попрощалась и ушла домой. Впрочем, не совсем в одиночестве — общество ему составили два поджаренных ломтя хлеба и кружка чаю. Лицо опять покрылось потом. Двадцать девять градусов в тени, он только что посмотрел на термометр на балконе. Одиннадцать часов. От его второго за лето отпуска осталось четыре дня. Будем продолжать отдыхать.

Зазвонил телефон. Он неохотно поплелся в прихожую и взял трубку.

— Эрик Винтер.

— Это Стив, если ты меня помнишь.