Тесс Герритсен: Безмолвная

— 1907 год! Вторая половина августа, теплый вечер пятницы, — его голос, низкий и зловещий, поднялся, заглушая собой отвлекающий звук дорожного движения. Словно Смерть, выбирающая следующую жертву, Билли указал на другую сторону улицы. — Там, на площадке, известной как Оксфорд Плейс, бьется сердце Китайского квартала Бостона. Сейчас, пройдя за мной, вы шагнете назад в эпоху, когда эти улицы кишели иммигрантами. Когда душная ночь пахла потными телами и странными специями. Вернемся в ночь, когда убийство витало в воздухе!

Драматическим жестом он пригласил группу следовать за ним на Оксфорд Плейс, где все они подошли поближе и приготовились слушать. Глядя на их внимательные лица, он подумал: Теперь пришло время очаровать их, оплести чарами, как умеет только профессиональный актер. Он развел руки, и рукава китайского халата трепетали, словно атласные крылья, пока он готовился заговорить.

— Мааа-мочкаааа! — заскулил один из сорванцов. — Он пнул меня!

— Перестань Майкл, — рявкнула мать. — Прекрати это сию же минуту.

— Я ничего не делал!

— Ты раздражаешь своего брата.

— Ну, это он меня раздражает.

— Вы, мальчики, хотите вернуться в отель? Вы этого хотите?

«О Бога ради, возвращайтесь в свой отель, пожалуйста» , — подумал Билли. Но братья просто стояли, сердито посматривая друг на друга, скрестив руки на груди, и прекратив свои игры.

— Как я уже сказал… — продолжил Билли. Но заминка загубила его представление, и он почти мог слышать «пшик», с которым исчезла вся драматическая напряженность, словно воздух вытек через дырочку в воздушном шарике. Стиснув зубы, он продолжал.

— Была душная августовская ночь. На этой площадке после долгого трудового дня в прачечных и продуктовых магазинах, отдыхала толпа китаез, — Билли ненавидел слово «китаёза» , но заставил себя произнести его, чтобы передать дух той эпохи, когда газеты постоянно упоминали о вороватых и зловещих жителях Востока . Когда даже журнал «Тайм» считал целесообразным изображать преступников с коварными усмешками на лицах, таких же желтых, как телеграфные бланки . Эпоху, когда Билли Фу, китайский американец, не нашел бы для себя никакой работы, кроме как прачки, повара или разнорабочего.

— Здесь, на этой площадке, вот-вот вспыхнет битва, — сказал Билли. — Битва между двумя соперничающими китайскими кланами Он Леонгс и Хип Сингс. Сражение, которое заставит этот квартал искупаться в крови… Кто-то из них поджег запал. Внезапно ночь разорвалась оружейными выстрелами! Десятки китайцев бегут, охваченные ужасом! Но некоторые не так быстры, и когда пули умолкают, пять человек лежат на земле, мертвые или умирающие. Они — всего лишь небольшие потери в кровавых и печально известных войнах тайных китайских группировок…

— Мам, теперь мы можем идти?

— Тсс. Слушайте рассказ этого человека.

— Но он скууучный .

Билли замолчал, руки так и чесались схватить маленького щенка за горло. Он метнул в мальчишку злобный взгляд. Ничуть не впечатленный, ребенок только пожал плечами.

— Туманными ночами, подобными этой, — продолжил Билли, стиснув зубы, — иногда можно услышать доносящиеся издалека звуки этих выстрелов. Вы можете увидеть призрачные фигуры, проносящиеся в смертельном ужасе, бесконечное количество раз отчаянно пытаясь избежать пуль, летевших в ту ночь! — Билли повернулся, махнув рукой. — Теперь следуйте за мной через Бич-стрит. Еще одно место, где обитают призраки.

— Мамочка. Мамочка !

Билли проигнорировал маленького засранца и повел группу по улице. Улыбайся, не переставай говорить. Все это приносит чаевые. Он должен оставаться энергичным еще лишь час. Сначала они направятся на Напп-стрит для следующей остановки. Затем на Тайлер-стрит и к подпольному казино, где пять человек были убиты в 1991 году. В Чайнатауне места убийств имелись в изобилии.

Он повел группу в направлении Напп-стрит. Здесь было чуть шире переулка, плохо освещено и практически безлюдно. Когда они оставили позади себя огни и движение Бич-стрит, казалось, температура резко упала. Дрожа, Билли потуже запахнул китайский халат. Он замечал это неприятное явление и прежде, всякий раз, как осмеливался идти по этому участку Напп. Даже теплыми летними ночами он всегда ощущал здесь озноб, словно холод уже давно поселился на улочке, никогда не ослабевая. Его тургруппа, казалось, тоже заметила это, и Билли услышал, как застегиваются куртки, увидел, как достаются из карманов перчатки. Даже те два сорванца притихли, словно почувствовали, что воздух стал другим. Нечто существовало здесь, что-то, пожирающее весь смех и радость.