Тесс Герритсен - Безмолвная

— Нам придется разбудить кого-то, кто нас впустит, — заметил Фрост.

Джейн подошла к группе пожилых китайцев, которые собрались на тротуаре, чтобы понаблюдать за шумихой.

— Кто-нибудь из вас знает жильцов этого дома? — спросила она. — Нам нужно попасть внутрь.

Они безучастно смотрели на нее.

— Это здание, — повторила она, показывая на дом. — Нам нужно подняться наверх.

— Знаешь, говорить громче не поможет, — заметил Фрост. — Не думаю, что они понимают по-английски.

Джейн вздохнула. Вот тебе Китайский квартал .

— Нам нужен переводчик.

— Район А-1 принял на работу нового детектива. Кажется, он китаец.

— На то, чтоб дождаться его, уйдет слишком много времени. — Она поднялась к главному входу, просмотрела имена квартиросъемщиков и наугад нажала кнопку. Несмотря на неоднократное жужжание, никто не ответил. Она попытала счастья с другой кнопкой, и в этот раз в домофоне наконец-то затрещал голос.

— Вэй? — произнесла женщина.

— Это полиция, — сказала Джейн. — Вы не могли бы впустить нас в здание, пожалуйста?

— Вэй?

— Пожалуйста, откройте дверь!

Прошло несколько минут, затем детский голос ответил:

— Моя бабушка хочет знать, кто вы.

— Детектив Джейн Риццоли, управление полиции Бостона, — сказала Джейн. — Нам нужно подняться на крышу. Можете впустить нас в подъезд?

Наконец, замок с гудением открылся.

Зданию было, по крайней мере, лет сто, и деревянные ступени стонали, пока Джейн и Фрост поднимались по лестнице. Когда они добрались до второго этажа, дверь распахнулась, и Джейн увидела тесную квартирку, из которой смотрели любопытные глаза двух девочек. Младшая была примерно того же возраста, ее собственная дочь, Реджина, и Джейн остановилась, улыбнувшись и пробормотав приветствие.

Молниеносно младшую девочку схватила женская рука, и дверь захлопнулась.

— Полагаю, мы большие плохие чужаки, — хохотнул Фрост.

Они продолжали подниматься. Прошли четвертый этаж и мелкими шажками поднялись на крышу. Дверь была не заперта, и издала пронзительный визг, когда ее открыли.

Они вышли в предрассветный мрак, освещаемый лишь рассеянным свечением городских огней. Посветив своим фонариком, Джейн разглядела пластиковые стол и стулья, цветочные горшки с растениями. Белье на веревке, провисшей от тяжести, танцевало на ветру, словно призраки. Сквозь хлопанье простыней она заметила что-то другое, лежавшее у самой кромки крыши, накрытое простыней.

Не произнеся ни слова, они с Фростом автоматически вытащили бумажные бахилы из карманов и нагнулись, чтобы надеть их. Только после этого они поднырнули под висящее белье и шагнули к тому, что увидели лишь мельком, захрустев ботинками по рубероиду.

Мгновение царила тишина. Они стояли рядом, фонарики освещали озеро крови. И то, что лежало в этом озере.

— Думаю, мы нашли ее остальную часть, — промолвил Фрост.

Чайнатаун расположился в самом сердце Бостона, прячась между финансовым районом на севере и газоном Коммона [6] Коммон (также известный как Бостон-Коммон (Boston Common) — центральный парк города Бостон, старейший городской парк в Соединенных Штатах (1634 г.). на западе. Но когда Маура проходила под Пайфан [7] Пайфан, или Пайлоу (кит.) — резные триумфальные ворота с орнаментом из камня или дерева, возводившиеся в Китае в честь правителей, героев, выдающихся событий. Перекрыты одной или несколькими крышами в зависимости от числа пролетов. Вне Китая, Пайфан давно является символом китайского квартала. — воротами с их четырьмя резными львами, то чувствовала, словно входит в другой город, другой мир. Последний раз она была в Китайском Квартале утром одной октябрьской субботы, и тогда здесь не было кучки стариков, которые сидели под воротами, попивая чай за игрой в шашки и сплетничая на китайском. В тот холодный день она встречалась здесь с Дэниелом, чтобы позавтракать димсамом. [8] Димсам или дяньсинь (кит.) — легкие блюда, которые в китайской традиции чаепития подают к столу вместе с чашкой китайского чая сорта пуэр, как правило, до обеда. Представляют собой разложенные по нескольким блюдцам небольшие порции десерта, овощей либо морепродуктов. Это было одно из последних блюд, которые они больше никогда не съедят вместе, и память об этом дне сейчас пронзала сердце словно кинжал. Несмотря на яркий весенний рассвет, и нескольких игроков в шашки, которые сидели, болтая без умолку в утренней прохладе, меланхолия омрачала все, что она видела, превращая солнечный свет во мрак.