Тесс Герритсен - Безмолвная

Когда я подхожу ближе к дому, то вижу тьму вместо освещенного крыльца. Умышленный саботаж или всего лишь перегоревшая лампочка? Мои нервы встревожено гудят и сердце ускоряется, посылая кровь к мышцам, уже напрягшимся для боя. Затем я замечаю припаркованный автомобиль и вижу мужчину, который выходит поприветствовать меня. Мое дыхание вырывается наружу с вздохом как облегчения, так и раздражения.

— Миссис Фэнг? — говорит детектив Фрост. — Мне нужно с вами поговорить.

Я останавливаюсь у переднего крыльца, руки оттягиваются вниз под весом продуктов, и без улыбки смотрю на него.

— Сегодня я устала. И мне больше нечего сказать.

— По крайней мере, позвольте вам с этим помочь, — предлагает он, и прежде чем я успеваю возразить, он выхватывает продуктовые сумки из моих рук и несет их вверх по ступенькам к моему крыльцу. Там он ждет, пока я открою дверь. Он выглядит настолько искренним, что у меня не хватает духа отклонить его предложение.

Я отпираю дверь и впускаю его.

Пока я включаю свет, он относит мешки на кухню и водружает их на столешницу. Он стоит, засунув руки в карманы, и наблюдает, как я складываю острые травы и свежие овощи в холодильник, расставляю в застекленном буфете растительное масло, бумажные полотенца и банки куриного бульона.

— Я бы хотел извиниться, — говорит он. — И объяснить.

— Объяснить? — спрашиваю я, и это звучит, будто мне и вправду безразлично то, что он сказал.

— Насчет меча и того, зачем мы его забрали. В расследовании убийства мы должны изучить любые возможные варианты. Отследить каждую ниточку. Оружие, которое мы искали — это очень старинный меч, и я знал, что вы одним таким владеете.

Я закрываю дверцу буфета и поворачиваюсь к нему.

— Теперь вы, должно быть, осознали, что допустили ошибку.

Он кивнул.

— Меч будет вам возвращен.

— А когда отпустят Беллу?

— С этим намного сложнее. Мы все еще изучаем ее прошлое. Поэтому я надеюсь, вы поможете нам, потому что знаете ее.

Я качаю головой.

— Когда мы разговаривали в прошлый раз, детектив, я была в роли подозреваемой, а мою семейную реликвию конфисковали.

— Я этого не хотел.

— Но, прежде всего вы полицейский.

— А вы ожидали, чтобы я был кем?

— Я не знаю. Другом.

Это заставляет его замолчать. Фрост стоит под резким светом кухонных ламп, который делает его старше, чем он есть. Тем не менее, он молод, достаточно молод, чтобы годиться мне в сыновья. Я не хочу думать о том, сколько возраста эти нелестные люминесцентные лампы прибавляют моему лицу.

— Я бы хотел быть вашим другом, Ирис, — говорит он, — если бы только…

— Если бы я не была подозреваемой.

— Я вас таковой не считаю.

— Тогда вы не делаете свою работу. Я могу оказаться убийцей, которого вы ищете. Вы можете вообразить это, детектив? То, как пожилая женщина, размахивая мечом, прыгает по крышам домов и разрубает противников? — я смеюсь ему в лицо, и он покрывается краской, словно я ударила его. — Возможно, вам стоит обыскать мой дом. Здесь может найтись еще один меч, хорошенько припрятанный. Оружие, о существовании которого вы не подозревали.

— Ирис, пожалуйста.

— Может быть, вернувшись, вы отчитаетесь перед своими коллегами, что подозреваемая стала враждебно настроена. Что ее больше не удается очаровать, и она не собирается выкладывать какую-либо информацию.

— Я здесь не за этим! В тот вечер, когда мы ужинали, я не пытался вас допросить.

— А что вы пытались сделать?

— Понять вас, вот и все. Кто вы, о чем вы думаете.

— Почему?

— Потому что вы и я… потому что… — Он тяжело вздохнул. — Я почувствовал, что нам обоим нужен друг, вот и все. Я знаю, что мне он нужен.

С минуту я внимательно рассматриваю его. Он не смотрит на меня, его взгляд блуждает вокруг, словно он не может заставить себя посмотреть мне в глаза. Не потому что он лжет, а потому что уязвим. Он, может быть, и полицейский, но его волнует мое мнение о нем. Сейчас я ничего не могу ему предложить, ни поддержки, ни дружбы, ни даже прикосновения к его руке.

— Вам нужен друг вашего возраста, детектив Фрост, — спокойно говорю я. — А не кто-то вроде меня.

— Я даже не замечаю вашего возраста.

— А я замечаю. И еще ощущаю его, — добавляю я, массируя воображаемую боль в шее. — И мою болезнь.

— Я вижу перед собой женщину, которая никогда не постареет.

— Скажите мне это через двадцать лет.

Он улыбается.

— Возможно, скажу.

В этот миг в воздухе дрожат невысказанные слова и чувства, которые заставляют нас обоих неудобно себя почувствовать. Он хороший человек, я вижу это по его глазам. Но нелепо думать, что мы могли бы когда-нибудь стать чем-то большим, нежели просто знакомыми. Не потому, что я почти на два десятка лет старше него, хотя уже одно это является препятствием. Нет, это из-за секретов, которыми я не могу с ним поделиться и которые разделяют нас по разные стороны пропасти.