Дэвид Моррелл - Торговец смертью

Добавив в каждую из банок по одному желтку, он долил в них дистиллированной воды и стал смешивать краски, пока не довел их до нужной консистенции. Теперь их можно было накладывать на поверхность.

— Ну что, — задиристо проговорил Чейз, — поехали!

Лист фанеры был установлен на мольберте, и на его матовую поверхность уже нанесены контуры того эскиза, который Чейз выбрал в качестве основы для будущего портрета.

— Значит, теперь вы станете раскрашивать свой эскиз? — поинтересовалась Сиена.

— Нет, все гораздо сложнее. — Он провел женщину к ее стулу, который был установлен перед мольбертом. — Эскиз — это всего лишь наметка.

До этого момента Сиену беспокоило то, как пристально он ее рассматривает, теперь же она поняла, что это были лишь цветочки. Концентрация его взгляда, которым Чейз смотрел на нее сейчас, была поистине сверхъестественной. Он напоминал фанатика, и, находясь на расстоянии в пять футов от него, Сиена кожей ощущала прикосновение его взгляда. Прикосновение к ее шее, губам, ресницам, бровям. Она ощущала, что от него исходит нечто необъяснимое, что проникает в нее, убаюкивает, превращает их в единое целое.

— Вы в порядке?

— Что? — она встрепенулась на стуле.

— У вас такой вид, будто вы заснули. Если вы устали, давайте сделаем перерыв и продолжим позже.

— Нет! — поспешно сказала Сиена. — Ни в коем случае! Давайте продолжим.

Чейз не сводил взгляда с Сиены даже тогда, когда, окунув кисть в краску, он кончиками большого и указательного пальцев сдавливал с нее излишки. И затем наносил краску на шершавую поверхность фанерного полотна. Иногда его рука делала это автоматически, словно сама, помимо своего хозяина, знала, куда положить тот или иной мазок. Сам же художник бросал на полотно лишь редкие и короткие взгляды, стараясь не отводить глаз от сидящей перед ним женщины.

Обуреваемая чувствами, желая говорить, но не зная о чем, она выпалила первое, что пришло ей в голову:

— Я просто чувствую, как вы меня пишете.

— Если это доставляет вам неудобства…

— Нет, наоборот! Мне это нравится. Сколько времени займет у вас работа над портретом?

— Столько, сколько понадобится. Это одно из преимуществ темперы. Неделю за неделей я могу накладывать один слой на другой — до тех пор, пока желток не станет до такой степени инертным, что больше не захочет принимать на себя следующий слой краски. Но не волнуйтесь, конечно же, многие недели нам не понадобятся.

Сиена подумала, что она не имела бы ничего против этого, и удивилась собственной мысли.

Оконные стекла вздрогнули от приглушенного взрыва.

— Чем они там занимаются? — спросил Чейз.

— Понятия не имею. Я никогда не бывала в той части поместья.

На лице художника появилось удивленное выражение.

— Когда мы с Дереком поженились, — принялась объяснять женщина, — он сразу предупредил, что я не должна туда ходить. Я и не догадывалась, насколько это серьезно, пока любопытство не взяло верх и я не попыталась заглянуть в ту часть поместья. Однако на полпути меня остановил охранник. Разговор с мужем, состоявшийся в тот вечер за ужином, был не из приятных, и с тех пор я больше не предпринимала подобных попыток.

— Разве, выходя за него замуж, вы не знали, чем он зарабатывает на жизнь?

Сиена в задумчивости потерла лоб.

— Простите, — поспешил добавить Чейз, — этот вопрос не имеет отношения к нашей с вами работе, и, наверное, я не имел права задавать его.

— Да нет, все в порядке, — с усталым вздохом ответила она. — У меня самой не меньше вопросов на этот счет. В общих чертах я, конечно, представляю, чем он занимается, но никаких конкретных деталей не знаю. Как там говорится — в деталях кроется дьявол? Когда я стала достаточно взрослой, чтобы понять смысл этой поговорки, мне вдруг снова захотелось стать маленькой наивной девочкой.

У Сиены вдруг закружилась голова, и, очнувшись, она увидела, что Чейз стоит рядом с ней.

— Что с вами? — спросил он.

От прикосновения его ладони по ее плечу побежали мурашки.

— Все в порядке. Так, голова что-то заболела.

— Может быть, сделаем перерыв?

— Нет, не будем сбиваться с темы.

— Изумительно! — Малоун еще никогда не видел на лице Белласара столь широкой улыбки, подчеркивавшей красоту его широкого и мужественного лица. — Я ни на что подобное и не рассчитывал! Мне и во сне не могло привидеться, что портрет может оказаться настолько великолепен! Правда, Алекс?