Мартин Смит: Три вокзала

Девушка выглядела почти застенчиво, — как будто у нее еще не выросли длинные ноги. Колени были в грязи, но ссадин не было. Аркадий задумался, — а как бы она выглядела, если ей умыть лицо.

Виктор изучал бутылку водки. На полупустой посуде — или наполовину полной — был серебристый налет. Никакой мужчина не взял бы ее в руки из страха оставить отпечатки пальцев.

Аркадий услышал сухой глоток детектива.

— Ты знаешь, в чем трагедия всех этих диких, плавающих вокруг денег? — спросил Виктор.

— Что?..

— Бутылка водки раньше стоила ровно столько, сколько могли отдать три человека, чтобы разделить бутылку на троих. Не очень много и не очень мало. Так можно познакомиться и подружиться. Теперь у них есть деньги, и они стали эгоистами. Никто ни с кем не делится. А это рвет материю общества. — Виктор поднял голову. — … Ни одной царапины. Ты зачем вытащил меня из вытрезвителя?

— Так ты не хочешь ехать со мной в гараж за песиком?

— …У песика кличка Отъебись. — ответил Виктор.

— Ну, так вот, нам нужен свидетель или, по крайней мере, ее сутенер. К счастью, сутенер рядом.

— …Там? — Виктор показал пальцем на шнур от лампочки до окна. — На другом конце.

Пока Виктор отсутствовал, Аркадий оставался в бытовке с мертвой девушкой и бутылкой водки. Заказные убийства — в сторону, четыре из каждых пяти тяжких преступлений совершались под воздействием водки. Водка надежно сопровождала любой вид деятельности: соблазнение, супружество, праздники и, конечно, убийство.

Иногда место событий словно писало историю в драматических тонах: кухонный стол с массой бутылок пива и водки — стакан поставить негде, ножи на полу, кровь, заливающая все помещение, и два тела — одно на другом с колотыми ранами, или изрешеченные пулями. В сравнении с этим картина в бытовке — настоящий натюрморт — все горизонтально, кроме бутылки…

Аркадий был уверен, что пропустил что-то абсолютно очевидное, какое-то главное противоречие, явную нестыковку. Он обратился к своей фантазии. Единственное, что он еще мог — вспомнить, как Виктор рассказывал о своенравном пловце и дельфинах. Аркадий чувствовал, что собственные невидимые дельфины толкали его в открытое море, подальше от берега.

Он сел на табуретку напротив мертвой девушки. Округлое славянское лицо выглядело более проникновенным, чем у европейских женщин, волосы — не просто каштановые, но с налетом золы, глубокого коричневого оттенка. Взгляд был перевернут из-за грубой позы. Бледные полоски на пальцах отмечали места, где были кольца — их сняли без принуждения. Не было ни следов побоев, ни шрамов. Никаких следов насилия — недавнего или прошлого. И, конечно, выбирая между убийством проститутки или «списанием» смерти «на естественные причины», Петровка с радостью примет предположение, что молодая женщина в полном здравии разделась, занялась сексом в бытовке и спокойно умерла. И делу конец!

Аркадий взял бутылку за нижний край. Мокрый круг на полу отмечал место, где она стояла. Что-то отвалилось ото дна. Он поднял серебристую пластиковую карточку, на которой черным было выведено с вензелями — VIP. Вход на Luxury [1] Luxury — роскошь (англ.). Прим. ред. аукцион «Нижинский». С обратной стороны был штрих-код и дата — «с 30 июня по 3 июля, клуб „Нижинский“, Начало в 20:00».

Два часа назад было еще 30 июня. Аркадий подошел к окну бытовки. Найти свидетеля здесь — немыслимо. Кто заметил бы проститутку, занимающуюся своим ремеслом в этом шумном месте? Он посмотрел на жилой дом на другой стороне площади. Восемь этажей в основном темных окон, но некоторые были освещены, кое-где на потолке гипнотически мерцал телевизор. Дверь бытовки открылась — вернулся Виктор, мрачный и торжественный.

— Никогда не догадаешься.

— Ну, удиви меня, — почти потребовал Аркадий.

— Итак. Провод тянется прямо к отделению железнодорожной милиции. Я видел в окне нашего друга капитана. У него на руке бинт размером с боксерскую перчатку. Но провод там не заканчивается. Он соединен с другим, а тот — с выходом позади милиции. Просек? Сутенеры-то — наши. И меня это не удивляет.

Ярославский вокзал для Жени был всем: столовой, книжным магазином, детской площадкой, ларьками с зажигалками, музыкой и видео. В зале для военнослужащих слонялись мужчины — в увольнении они прохлаждались без багажа. Эскалатор вел в зал ожидания этажом выше, там позади красного бархатного шнура стояло концертное пианино.