Мартин Смит - Три вокзала

— Я не получал первого письма.

— Я отправлял, — настаивал Зурин.

— Тогда я уже был бы отстранен от следствия.

— Так и было.

Так вот чем объясняется отсутствие поручений от прокурора. Ничто не могло скрыть торжества на лице Зурина. Он отлично играл свою роль и так классно держался.

— Я присутствовал на работе каждый день.

— Полагаю, готовиться к слушанию по вопросу увольнения со службы я вам не препятствовал, — заметил Зурин.

— Ренко, вы что-нибудь можете сказать в свою защиту? — вдруг спросил Гендлер.

— Нет.

— Но ведь вы продолжали активно работать. Согласно утверждениям прокурора Зурина, два дня назад ночью вы побывали в вытрезвителе. А вчера изменили отчет о вскрытии трупа, чтобы скрыть убийство.

— Отчет о вскрытии трупа не был изменен. Я, напротив, на деле помогал раскрыть убийство, а не скрыть его. Я полагаю, что мы можем столкнуться с серийным убийцей.

— Так вы утверждаете, что напали на след серийного убийцы. Голубая мечта каждого следователя! Я сожалею, но при сравнении аргументов и контраргументов, я должен доверять веским доказательствам, но у вас их нет — ни одного.

— Я предлагаю начать с доказательств прокурора, чтобы убедиться в том, насколько они веские, — сказал Аркадий.

— У нас нет времени. Я удивлен — так вы будете оспаривать увольнение со службы или нет? Я должен предупредить вас…

— Нет.

— Вы не станете оспаривать свое увольнение?

— Не буду.

— Он согласен!? — Гендлер обратился к Зурину, не скрывая удивления.

— Я слышу. Тогда это ему больше не понадобится. — Зурин сгреб со стола служебное удостоверение и пистолет Аркадия.

— Не пистолет, — Аркадий схватил Зурина за руку.

— Это — государственная собственность.

— Пожалуйста, господа, — помощник генпрокурора попытался их расцепить.

Аркадий разогнул пальцы Зурина. Прокурор отпустил и сказал:

— Да он же просто псих. Он напал на меня прямо на глазах у свидетелей.

— Читайте это, — Аркадий передал пистолет Гендлеру.

— Читайте что?

— Вот здесь — на боку.

Сбоку на пистолете мелкими каллиграфическими буквами было выведено: «Этим огнестрельным оружием награждается Заслуженный следователь России А. К. Ренко с благодарностью от народа».

— Это — мое оружие, — сказал Аркадий.

— Я учту это обстоятельство, — Гендлер удерживал пистолет.

— Ренко, — раздался голос отца Иосифа. — Ну ты и сукин сын…

Все замерли. Гендлер был ошеломлен. Никто никогда не слышал, чтобы отец Иосиф произнес хотя бы слово.

— Пистолет останется у тебя, — сказал отец Иосиф.

Решение было принято.

За каждым столом в комнатах отделений милиции разворачивался свой спектакль, за ним — своя драма. Убийцу наручниками приковывали к стулу. Сильно потеющий турист постоянно проверял карманы, как будто от этого может материализоваться его паспорт. Пожилая женщина, у которой пропал кот, принесла его фотографию. Помимо искривленных фотографий профессиональных преступников, на информационном табло были фотографии дезертировавших солдат — каждый день новая пачка. За компанию — фото какой-нибудь «золотой рыбки».

Аркадий появился с пакетом бутылок холодной газировки. На третий день детоксикации обыкновенно выходил весь алкоголь, но Виктор был хитер, как дрозд.

— Добрался без проблем?

— Все — о’кей.

— Как прошла встреча?

— Слушание было по поводу увольнения со службы, а не по поводу временного отстранения от исполнения обязанностей.

— Ты шутишь?! — выпрямился Виктор.

— Они выглядели вполне серьезными. Было не похоже, чтобы они шутили.

— Ты уже не с нами?

— Простой цивильный теперь.

— Ну, такой уж и «простой»… Хочешь, я прибью Зурина? Правда. С огромным удовольствием.

— Не стоит, но я ценю твою заботу.

— Да-аа… Невозможно выиграть в этом гребаном мире. Давай сегодня вечером напьемся. Напьемся до потери сознания. Что скажешь?

Аркадий сел за компьютер Виктора. На его экране возникла красивая девица с пышными светлыми волосами и скандинавскими синими глазами. Она была укутана в волчью шкуру и такую же шапку. На заднем плане — луковичные купола собора Василия Блаженного пылали в золотом солнечном свете.

— Ты делаешь успехи, — заметил Аркадий.

— Отстранен, уволен. Ты же это так не оставишь.

— Пока нет.

Надпись на фотографии говорила — «Оксана Петрова, Venus International».

Тут же можно было посмотреть фото Оксаны Петровой не в студии — она лежит на спине посреди зала, голова — в луже крови, руки — на бедрах. Кожаные брюки и трусы спущены до лодыжек. Возможно, первая балетная позиция. Трудно сказать. Фотография сделана два года назад. Согласно примечаниям, какой-то бездомный мужчина признался в преступлении, а затем отказался от показаний.