Мартин Смит - Три вокзала

Страх накатил позже, когда в середине ночи в квартиру постучали два детектива. Кассель решил, что кто-то на платформе, должно быть, заметил его с сумкой. Но они задавали вопросы о какой-то мертвой проститутке — о чем-то совсем другом, и он честно сказал, что не может помочь. Сначала испугался, но быстро понял, что все обошлось. Воспоминания о ребенке улетучились.

На восходе полдюжины бездомных малолеток совершили налет на круглосуточный супермаркет на той же улице, где находилось районное управление милиции. Они налетели, как стая мышей, жутко галдя, хватали банки с испанскими маслинами и засовывали консервы с тунцом в карманы, грязными руками сгребали фрукты и авокадо. Иногда их целью оказывалось мороженое, иногда — клей, чтобы нанюхаться.

Камеры охраны пытались следить за ними, хотя взрослые мужчины и женщины, преследующие бездомных подростков, не выглядели киноактерами. Персонал старался, насколько возможно аккуратно, выгнать детей и быстро выяснить, что похищено. О мелкой краже не стоило заявлять в милицию — нарезной батон, земляничный джем, лимонад, энергетические батончики, детское питание, подгузники и детская бутылочка не заслуживали даже упоминания.

Мир вокруг обыкновенно не то, чем он кажется. У Маи было лицо ангела, но когда Женя открыл глаза, обнаружил, что она исчезла вместе с его деньгами.

Он прочесал казино, банк и комнаты охраны, туалеты и салон дилеров. Шепча ее имя, он искал ее среди автоматов, одноруких стражей Кремля, как будто они вынесли ее к башне и закружили в веселой вакханалии. Не было ни следов сопротивления, ни разрушенного штабеля фишек, ни пластмассового жемчуга, рассыпанного из драгоценностей короны. Он попытался заснуть, но его гнев был, как спичка, зажженная перед зеркалом, где он ясно разглядел, каким дураком оказался.

Сука!

Она превратила его из шустрилы в доверчивого простака. Между ним и Маей не могло быть ничего романтического или сексуального. Женя бы не допустил! Но он надеялся, что они смогут быть хорошими партнерами в отношениях. Он привнесет в них умение жить в Москве и интеллект, а Мая — физическую привлекательность, сексуальный опыт и, поскольку она была уже матерью, некоторое взрослое начало. Будем считать, что ее действительно звали Маей, и у нее действительно был ребенок, и все, что она наговорила, было правдой. Где она теперь? Мысленным взором он видел Маю и Егора в постели на смятых простынях. Вдруг он услышал хрип Егора и ее покорное хныканье, Женя заткнул уши. А возможно, Егор хотел показать Мае, кто тут хозяин и просто крепко прижимал ее к крылу автомобиля. Женя никогда не думал, что у него такое изощренное воображение. Это было похоже на то, как будто ты поджег дом и вдруг решил в нем остаться.

Но у него появилась проблема. Если Мая перешла на другую сторону, она, наверняка, выдаст Егору секрет «Петра Великого». Одного только спиртного в казино было на тысячи. Егор стащил бы все, что смог унести, и разгромил бы все, чего унести не смог. Это было бы ужасно, потому что в казино поддерживался идеальный порядок — оно было совершенным. Сукно на столах чистили щеткой. Фишки аккуратно уложены в штабели по цветам. Новые игральные кости. Запечатанные пачки карт.

Он провел день, ожидая ночи, наблюдая, как облака заволокли небо и потемнели. Он вспомнил, как однажды, когда ему было четыре года, его и других детей в приюте повели на площадку молодняка в зоопарке, где разрешили погладить животных. Единственное животное, которое Жене захотелось погладить, была овца, потому что ее шерсть всегда описывали в детских книжках — она была мягкой и белой, как облако. На самом деле, шерсть у овцы оказалась серой и жирной, хуже того — в ней запутались круглые какашки. Потом он долго не мог придумать, на что же похожи облака…

Днем Егор мог обитать где угодно, но вечером его наверняка можно было найти в окрестностях Лубянки. Одна сторона площади была занята ФСБ — красивым зданием из желтого кирпича, всегда со слабо освещенными окнами, словно свечи над могилой. Было время, когда на Лубянку каждую ночь въезжали грузовые машины с профессорами, врачами, поэтами, даже членами партии — их обвиняли в том, что они иностранные агенты, грабители, саботажники.

Теперь никто не задерживался перед зданием Лубянки больше, чем нужно, чтобы пройти по подземному переходу. Хотя до сих пор никто не обрадовался бы здесь встрече с черной кошкой, перебегающей дорогу. Не то, чтобы действительно что-то могло случиться, просто — зачем будить лихо?