Майк Бар-Зохар: Третья правда

После разговора с Люко все остальное оказалось просто. Случайно просматривая документы, украденные в «Централштелле», я сразу понял, что Кристина не могла найти в Людвигсбурге адрес Слободина. Мадемуазель Лерой из ДСТ рассказала мне правду об отце Кристины. Вооруженный этой информацией, я поехал к Крис, и она рассказала остальное.

Вы были очень недовольны мной, Хал. Я сразу заметил, что вы ведете себя как-то странно. Мне сразу показалось, будто вы чем-то напуганы. Вы поняли, что я вот-вот доберусь до настоящей правды. Вы знали, что я становлюсь слишком опасен и что меня необходимо немедленно вернуть в Вашингтон. Но было уже слишком поздно. После разговора с Кристиной мне было наплевать, что со мной будет и что вы обо мне думаете. Мне было наплевать, возьмете вы меня обратно или не возьмете. Я хотел только одно: узнать правду.

Я позвонил одному из своих друзей из службы Гелена — Конраду фон Хазе, которому не раз помогал раньше. По пути в Вену я остановился в Кельне, чтобы поговорить с ним. Конрад ответил на вопросы, которые я задал ему по телефону из Парижа. Он подтвердил мои подозрения, что «Организация Бывших Узников Лагерей» из Берна вместе с мюнхенским издательством «Монумент Верлаг» являются лавочками КГБ. Фон Хазе уверен, что у Иоакима Мюллера не было сына.

Но я вынужден признать, что никогда бы не докопался до окончательной правды, если бы Эгон Шнейдер не нашел оригинал фотографии Мюллера с узниками 13 барака. Когда я увидел, что на ней нет Аркадия Слободина, то сразу все понял. Наконец-то я добрался до третьей, последней, правды. И все благодаря какой-то фотографии, Хал! Вы ведь со своими друзьями не знали, что у Шнейдера есть оригинал?

Хал Ричардс долго молча смотрел на Саундерса, потом кивнул.

— Да, Джефф, мы не знали о той фотографии.

***

За окнами стояла теплая тихая ночь. Ричардс и Саундерс молча смотрели друг на друга. Время от времени кто-то из них вставал и наполнял стаканы.

— И что вы думаете о моей истории, Хал? — поинтересовался Джефф Саундерс.

— Очень хорошая история, Джефф. Очень интересная.

— А как с точки зрения профессионала? Много в ней ошибок?

Директор ЦРУ устало улыбнулся.

— С точки зрения профессионала в ней почти нет ошибок. Выполняя это задание, ты показал редкий ум и проницательность. Я проклинаю тот день, когда выбрал тебя для задания.

— Не передумали насчет Белого Дома?

— А почему я должен передумывать? В Белом Доме состоится замечательная теплая встреча. Приглашены государственный секретарь, Арт Бэйли из ФБР, кто-то из пентагоновской разведки и два-три генерала для пущей важности. Не исключено, что приедет даже советский посол. Не забывай, что ты спас мир на земле. Президент хочет лично выразить тебе свою благодарность.

— А если я откажусь от этой церемонии?

— Это твое право, Джефф. Никто тебя не заставляет туда идти. Я всегда сумею придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение для президента. Можешь вернуться к прежней жизни и до конца своих дней хлестать виски… или пока у тебя закончатся деньги.

Джефф Саундерс промолчал.

— О Господи, ну скажи же хоть что-нибудь! — не выдержал директор ЦРУ. — Скажи, как мерзко, отвратительно, жестоко и цинично я поступил. Назови меня подонком. Почему ты это не говоришь?

— Я не собираюсь называть вас подонком, Хал. Не мне судить ваши поступки. И вы знаете, что я не могу судить вас. Выбирая профессию разведчика, всегда знаешь, что тебя могут попросить сделать что-нибудь не совсем порядочное.

— Но ведь ты тоже выбрал эту профессию.

— Правильно.

— Можешь говорить все, что хочешь, Джефф, но мы провернули это дельце! — проговорил Ричардс, вставая. — Мы избавились от Пономарева и теперь ждем, когда со дня на день Гайдукова официально назначат министром иностранных дел Советского Союза. Международная политика Москвы окажется в руках человека, который хочет мира. И русские, и американцы счастливы. Довольны все, кто хочет сохранить мир на земле. Согласен, для этого пришлось пролить немного невинной крови, а влюбленную девушку постигло сильное разочарование. Но что все это в сравнении с опасностью ядерной войны? Как ты можешь сравнивать смерть семи или восьми человек со смертью всего человечества?

— Я как раз это и говорил, Хал. Их нельзя сравнивать.

Ричардс подозрительно посмотрел на собеседника.

— Ты случайно не собираешься увольняться?

— Это был бы очень удобный для вас выход, Хал, правда? Нет, не собираюсь. Я остаюсь.