Майк Бар-Зохар - Третья правда

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Паттисон.

— Гайдуков ничего об этом не знал. Я имею в виду женщину, к которой ездил Пономарев. Никто из сотрудников представительства не знал об этом… За исключением Слободина и меня, конечно. Слободин однажды возил министра к ней домой и всю ночь прождал в машине. Больше Пономарев никогда не брал его с собой и ездил один. Всякий раз, когда министр говорил, что сам сядет руль, Слободин знал, куда направляется Пономарев.

— А вы как узнали?

— Глава службы безопасности должен знать о таких вещах, — улыбнулся Шувакин. — Во время приездов Пономарева в Нью-Йорк я отвечал за его безопасность. Я следил за ним, очень осторожно, конечно. О женщине мне рассказал Аркадий Слободин. Пару раз я сам ездил за Пономаревым, но министр заметил меня и приказал оставить его в покое. С тех пор он ездил на рандеву один.

— И вы не рассказали об этом послу? — спросил Билл Паттисон, поворачивая на 57 шоссе, ведущее в Симпсон.

— Конечно, нет. Гайдукову не нужно было об этом знать. Я рассказал ему о подруге Пономарева только сегодня утром после того, как узнал об убийстве Слободина и о том, что он собирался встретиться с вами. Гайдуков велел мне все вам рассказать. Надеюсь, вы понимаете, что по собственной инициативе я бы никогда не пошел на это. Я бы не позволил и жене Слободина разговаривать с вами. Ей и той, другой, женщине…

Паттисон не стал спрашивать, с помощью каких мер Шувакин не дал бы женщинам говорить с ним.

Коттедж 860 по улице Мимозы в Симпсоне, штат Нью-Джерси, был похож на сотни тысяч других таких же домиков в окрестностях Нью-Йорка: два этажа, маленькая лужайка перед улицей. Паттисон автоматически прикинул в уме его примерную стоимость — тысяч двадцать долларов.

— Это ее дом? — поинтересовался он у Шувакина.

— Конечно, нет. Дом принадлежит советскому правительству.

Агент ФБР не скрыл своего удивления.

— Неужели я вам не говорил?.. — с притворной наивностью удивился Сергей Шувакин. — Ее муж, Дмитрий Кириленко, атташе по вопросам сельского хозяйства нашего представительства при ООН.

Русский повел Паттисона по тропинке к дому, поднялся на три ступеньки и уже поднес руку к звонку, когда дверь открылась.

— Доброе утро, Ольга Петровна, — поздоровался он.

Ольга Петровна Кириленко кивнула. Ее нельзя было назвать красавицей в обычном понимании этого слова. Отнести ее к классическим красавицам не позволял большой рот, слишком широко расставленные серые глаза и легкая полнота. Но в ней ощущалось чувство собственного достоинства, держалась она с истинно королевским величием. В пристальном взгляде было что-то привлекательное. Темные волосы, длинные и густые, вздрагивали на плечах, как живые. Нет, в этой женщине что-то было. Биллу Паттисону не пришлось сильно напрягать свое воображение, чтобы представить, почему Пономарев ездил в этот дом ночами, когда был в Нью-Йорке. Ольга Кириленко как небо от земли отличалась от бледной полной жены министра, фотографии которой он видел в газетах. Кириленко не было еще и сорока, но она уже начала превращаться в классическую русскую «бабушку».

— Здравствуйте, — поздоровался Билл Паттисон и повернулся к Шувакину. — Она знает, кто я?

— Я говорю по-английски, — сказала она с сильным славянским акцентом. — Наверное, вы коллега Сергея Ивановича. — Шувакин кивнул. — Входите, пожалуйста.

Это было скорее не приглашение, а тактическая уступка. Ольга Кириленко не села сама и не предложила сесть гостям.

— Я прекрасно понимаю, в каком вы сейчас состоянии… — Билл Паттисон запнулся. — Но мы должны задать вам несколько вопросов. И я гарантирую абсолютную тайну.

— Что вы хотите знать?

— Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали нам о своих отношениях с министром иностранных дел Советского Союза и о той ночи, когда его убили.

Ольга Петровна Кириленко посмотрела на американца и заговорила бесцветным голосом, полностью лишенным всяких чувств. Она говорила, как робот, внутри которого спрятан магнитофон.

— Когда Лев Пономарев работал послом в Вашингтоне, я была его личной секретаршей. Тогда и начались наши… отношения. Мой муж был простым сотрудником посольства. В 1962 году мы вернулись в Москву, в 64-м нас послали на Дальний Восток. Со Львом в эти годы мы встречались очень редко. В 1968-м нас перевели в Нью-Йорк, и моего мужа назначили атташе по вопросам сельского хозяйства в советском представительстве при ООН. С тех пор, всякий раз, когда Пономарев приезжал в Нью-Йорк, мы старались встретиться. Чаще всего Лев приезжал сюда. Муж часто уезжает в командировки, он объездил уже все Соединенные Штаты… Лев Пономарев приезжал ко мне позавчера ночью, той самой ночью, когда его убили. Он приехал в десять часов вечера и уехал в самом начале четвертого утра. Это вас устраивает?