Франк Тилье - Проект «Феникс»

— Кроманьонца.

— Вот именно. Нашего будущего современного человека. Цивилизованного. Homo sapiens sapiens… — Теперь в голосе ее звучала горечь. — Нам неизвестно, как оказался в пещере этот индивидуум, зачем он туда пришел. Может быть, он увидел на снегу следы неандертальцев и проследил за ними? Может быть, он, как и неандертальцы, искал лучшего места или бежал от кого-то? Может быть, его изгнали соплеменники? Как бы там ни было, в отличие от неандертальского семейства, он не располагал никакой «собственностью». Просто путник. Человек вне общества.

Теперь Тассен говорила с горячностью, рассказ ее стал живым. Люси было совсем нетрудно представлять себе, как что происходило в те, такие далекие, времена: чудовищные климатические условия; людей со сгорбленными спинами, бредущих по целине, сопротивляясь ветру и снегу; охотников, которые часто умирали с голоду, от болезней и ран или замерзали. Первобытная эпоха человечества была, должно быть, настоящим адом на земле, нашим предкам приходилось сражаться с тысячами трудностей, но они выживали, их поддерживала неодолимая сила — инстинкт размножения, благодаря которой мы сегодня существуем на свете.

— Его мог привлечь огонь, запах провяленного мяса или пресноводной рыбы. Когда он проник в пещеру, мужчина-неандерталец встал, схватился за оружие: он боялся за семью. Кто ступил на его территорию? Последние исследования палеонтологов и палеоантропологов говорят о том, что неандерталец вовсе не был тупым, отсталым существом, примитивным получеловеком-полузверем, который вызывает лишь насмешки. Он хоронил своих мертвецов, у него были музыкальные инструменты, он умел создавать произведения первобытного искусства. Ко всему этому, он не был ни чересчур агрессивным, ни слишком жестоким. Вряд ли он стал зачинщиком драки. Скорее всего, он старался звуками и знаками дать понять кроманьонцу, чтобы тот шел своей дорогой.

Людивина показала несколько крупных планов застывших тел:

— На руках всех трех неандертальцев, включая ребенка, есть свидетельства того, что они защищались. Они не были застигнуты врасплох, но кроманьонец обрушился на них как буря и буквально растерзал их. Он наносил удары гарпуном, бил снова, и снова, и снова — по рукам, по ребрам, по ногам. Вскоре все было кончено.

Люси нахмурилась, потерла лоб. Она отлично представляла себе эту сцену. Вот семья собралась у огня. Вот к ним приближается тень — с оружием в руке. А потом эта бойня. Взрыв ярости. Пришелец сначала убивает мужчину, потом женщину. Испуганный мальчик, сжавшись в комочек, прячется в углу, но тень приближается, окровавленная тень в звериных шкурах замахивается и бьет, бьет, бьет, не зная жалости.

Она закрыла глаза, и ей сразу же вспомнилось пережитое. Она снова увидела этот преследующий ее кошмар. Огромная прозекторская… Сотни обуглившихся тел…

Тассен почувствовала, что с собеседницей что-то происходит, и наклонилась к ней через стол:

— Мадемуазель, вам нехорошо?

Люси открыла глаза и покачала головой, сжала коленями дрожащие руки. Как бы ей хотелось сейчас выпить большой стакан воды, глотнуть свежего воздуха, взглянуть на прозрачный медальон, который лежит у нее в кармане! Но вместо всего этого она сказала:

— Нет-нет, все в порядке. Продолжайте, пожалуйста.

— В отличие от неандертальцев на теле кроманьонца почти нет следов от ран. Он наверняка был сильнее и оборонялся лучше. Правда, и неандертальский мужчина не был слабаком: при росте метр шестьдесят в нем было восемьдесят килограммов — не жира, мышц. Неандертальцы были исключительно ловкими охотниками, могучими, с очень сильными руками и ногами, так что убить их мог только тот, кто крупнее и еще сильнее, чем они сами. А после побоища происходит то, что нам трудно понять. Речь вот об этой наскальной живописи с турами, изображенными вверх тормашками.

— Вы думаете, их нарисовал кроманьонец?

— Да, скорее всего, после тройного убийства. Он взял краски и спокойно занимался живописью, в то время как трупы валялись у его ног. Такой наскальной живописи я не видела никогда. Эта диковинка, представляющая интерес для науки, вызвала тогда много споров, но никто по сей день не нашел ответа на вопрос, почему изображение такое.

— И ведь рисовал левша?

Тассен кивнула.

— Интересно, что Ева Лутц, едва взглянув на фотографию, сказала то же самое. Похоже, у вас одинаковое восприятие.

— Я пытаюсь поставить себя на ее место, это помогает мне в расследовании.