Ренсом Риггз - Дом странных детей

— О Боже! — ахнула она. — Неужели это мисс Ворон?

— Я думаю, что это мисс Ворона, — ответил Хью, растирая лицо ладонями.

— Вот и все! Им конец! — простонал Енох. — Я знал, что когда-нибудь этот день наступит!

— Миллард был прав, — с несчастным видом произнесла Эмма. — Нам нельзя было уходить.

На дальний край болота упала бомба. Прогремел приглушенный взрыв, взметнулась к небу болотная жижа.

— Погодите, — остановил их я. — Во-первых, мы не знаем наверняка, что это мисс Ворон или мисс Ворона. С таким же успехом это может быть снимок самой обычной вороны. И если бы Голан собирался убить мисс Сапсан и мисс Зарянку, зачем ему морочить себе голову с похищением? Если бы он хотел, чтобы они умерли, он убил бы их сразу. — Я обернулся к Эмме. — А если бы мы не ушли, нас бы заперли в подвале вместе со всеми остальными, а по острову все еще рыскала бы пустота!

— Не пытайся меня утешать! — взвилась она. — Это ты виноват во всем, что здесь происходит!

— Десять минут назад ты говорила, что рада!

— Десять минут назад я не знала о том, что мисс Сапсан похитили.

— Прекратите! — потребовал Хью. — Сейчас важно только то, что Птица исчезла и нам необходимо ее вернуть!

— Отлично, — кивнул я. — Давайте поразмыслим. Если бы вы были тварью, куда бы доставили двух похищенных имбрин?

— Все зависит от того, для чего их похитили, — отозвался Енох. — А этого мы не знаем.

— Первым делом их необходимо увезти с острова, — догадалась Эмма. — А для этого нужна лодка.

— С какого острова? — спросил Хью. — В петле или за ее пределами?

— Остров за пределами петли разрывает на части шторм, — напомнил им я. — Там никто далеко в лодке не уплывет.

— Тогда он должен быть в петле, — несколько приободрившись, предположила Эмма. — Так чего же мы медлим? Побежали в доки!

— Может, он и в доках, — произнес Енох. — То есть если он еще никуда не уплыл. Но даже если мы разыщем его в этой темноте, по пути не заполучив в пузо немецкими снарядами, не надо забывать о его пистолете. Вы что, с ума все посходили? Вы хотите, чтобы Птицу расстреляли прямо у нас на глазах?

— Вот и отлично! — сорвался Хью. — Давайте откажемся от всяких розысков и просто вернемся домой. Что вы скажете о чашечке чаю перед сном? А впрочем, к черту чай! Птицы нет, и мы вполне можем выпить чего-нибудь покрепче! Например, пунша! — Он уже плакал, размазывая по щекам горячие гневные слезы. — Как вы можете хотя бы не попытаться после всего, что она для нас сделала?

Не успел Енох ответить, как со стороны тропинки донесся чей-то голос. Хью шагнул вперед, прищурился и как-то странно изменился в лице.

— Это Фиона, — произнес он.

До этого момента я никогда не слышал из уст Фионы ни единого звука. Сейчас ее крики заглушали гул самолетов и отдаленные взрывы. Поэтому мы бросились бежать к ней через болото.

Выбираясь на тропинку, мы тяжело дышали, а Фиона к тому времени успела охрипнуть. Сейчас глаза девушки были такими же безумными, как и ее прическа. Она принялась тащить и толкать нас по направлению к городу. При этом она кричала так отчаянно, а ее ирландский акцент был настолько сильным, что ни один из нас не понимал ни слова из того, что она говорила. Хью схватил ее за плечи и потребовал, чтобы она успокоилась и говорила медленнее.

Дрожа как осиновый лист, она сделала глубокий вдох и ткнула пальцем в темноту.

— Миллард пошел за ним! — сказала она. — Он спрятался, когда этот человек запер нас всех в подвале, а потом отправился за ним!

— Куда он пошел?

— У него была лодка.

— Вот видите! — закричала Эмма. — Доки!

— Нет, Эмма, — покачала головой Фиона. — Это была твоя лодка. Та, о которой якобы никто не знает и которую ты держишь на отмели. Он вместе с клеткой сел в лодку, вышел в море и просто плавал кругами. Но потом прилив стал слишком сильным, и он причалил к скале, на которой стоит маяк. Сейчас он именно там.

Мы со всех ног бросились к маяку. Прибежав к утесам, окаймлявшим берег напротив него, мы увидели столпившихся там детей.

— На землю! — неожиданно прошипел откуда-то Миллард.

Упав на колени, мы поползли к ним. Они прятались за густыми зарослями камыша, по очереди выглядывая из-за них, чтобы посмотреть на маяк. Они, особенно малыши, показались мне контуженными, как будто еще не до конца осознали весь ужас обрушившегося на них кошмара. То, что мы только что пережили свой собственный кошмар, уже не имело никакого значения.

Я подполз к краю утеса, выглянул из-за камышей и увидел привязанную к камню лодку Эммы, но ни Голана, ни имбрин видно не было.