Измайлов Андрей - Русский транзит

– Пра-а-пустите женщину с ребенком!!! – трубно провозгласил я в совковой манере и по-русски. Я теперь, знаете ли, только по-русски, я – соотечественник, мне – на конгресс. Обратите внимание, господа. Обратите внимание на эту даму-ребенка!

Обратили. А мне-то что делать и как себя вести с Марси?! Душещипательность в американском духе. Идите все на хрен! Не собираюсь я выражать чугунностью физиономии: ах, ты променяла нашу любовь на карьеру, ну и катись! Но и всепрощение разыгрывать тоже не собираюсь. Может, я – жеребец и кретин, как нарекла меня некая Галински, но достаточно у Боярова мозгов и опыта, чтобы понять: да, спецагент, выполняющий задание, но впоследствие проснувшийся для чувств и по причине тех же чувств не могущий признаться в своем «спецагенстве». Короче, «Из Москвы, с любовью». Только наоборот. Из Нью-Йорка. В Москву. А что? Полетели? Вместе? Да ни за что! Ни я, ни (что главное) она не согласимся. То-то же, фебрила-Арчдейл.

– Дискета! – напомнил о себе (то есть и о дискете, конечно!) очухавшийся Тэрри, друг-товарищ-собрат Марси.

А она, Марси, была уже рядом. Лицом к лицу. О чем говорить? Что делать? А не знаю! И я, в соответствии с принципом Марси, не зная что делать, не делал ничего. А она, в соответствии с принципом Боярова, не зная что делать, сделала шаг вперед. Ну-у-у, вот еще рыданий в жилетку не хватало!

Да, у меня не было «Путевого документа беженца», обеспечивающего возможность обратного въезда в Америку в том же статусе. Да, мой нынешний выкидон вступил в противоречие со статусом. Да, иммиграционные власти могут расценить это как добровольный отказ от статуса беженца в США и отказать, если что: обратно дороги нет! А вдруг, упаси Господи, вся эта толстомордая компания усидит. Впервой ли России?! И каково мне тогда придется, ежели я застряну на родине предков?! Э-э, нет! Ежели уж я застряну на родине предков, пусть толстомордая компания паникует, каково ЕЙ придется. Я – не один. Нас только здесь, в аэропорту, тридцать- сорок. И ведь полетим! И ой как отдохнем!

– Си-Эн-Эн в живом эфире! Только что поступило сообщение! По радио Верховного Совета России народный депутат Виктор Миронов попросил москвичей разобрать баррикады для прохода одного из подразделений Таманской дивизии под командованием майора Сергея Евдокимова. Это подразделение из десяти танков перекроет возможные пути к «Белому дому», чтобы помешать вероятному в ночь на 20 августа штурму резиденции республиканских властей. Мы ведем репортаж с крыши гостиницы «Россия». Перед нами – Кремль. Он безмолвствует. Си-Эн-Эн продолжает трансляцию!..

Ага! Вот и вояки вскинулись! Говорю же, не перевелись на Руси нормальные мужики. Я с вами, мужики! Эх-ма, лететь-то часов двенадцать. Успеть бы! Ну точно, не продержаться этим мордам! Ну от силы день. Ну два. Ну три. Я так вижу. А н-ну пустите меня! Мы тут с соотечественниками посовещались и решили!

– Ты покойник! – шепнул-шипнул аккуратист Коудли.

– Я уже был покойником. И не раз! – наплевал я. – Отцепись, парень!

– Дискета! – напомнил парень.

Далась вам эта дискета! Получите вы ее, как только я уверюсь в необратимости… м-м… в собственной необратимости к стране Бога и моей. Получите, как только я уверюсь, что окончательно и бесповоротно лечу в страну, покинутую Богом, судя по последним семидесяти с лишним годам, но – мою. Бог – сам себе судья, покинул. Зато я возвращаюсь. Эка!

– Ты останешься… – сказала Марси. И не просительно, а утверждающе. Даже не утверждающе – в противовес моему молчаливому отрицанию. Верней, сообщая мне новость, которую я должен принять, если и не смогу пока понять. Ну, женщины! Не много ли на себя берете?! Подкупающая категоричность!

Боярова еще никому не удавалось подкупить! И чемоданом баксов – тоже. Пусть его у меня конфискуют в Шереметьево-2. Пусть только попробуют! Не трожьте кладь! Это не багаж, это кошелек. Я хочу вручить его законной власти! (Забавно, однако я так и решил! Дурак я наверное. Жеребец и кретин. Наверное. Я больше сокрушался по поводу оставляемых в Америке тысячах баксов на собственном счету, чем при мысли о расставании с живыми миллионами. Или мне моим российским аршином не измерить эдакую сумму – чемодан и чемодан, абстракция. Или был я обуян бла-ародной мыслию: все что могу, все что могу!.. к Белому дому! с чемоданом валюты! Братики-демократики, примите!).

Вероятно, и окружение ныне ближайшее сыграло короля – Боярова! Черт возьми! Регистрация началась. Фамилии! Титулы! Голицын. Князь. Долгорукий. Оболенский. Граф! Бабена мать! Топорович! Репнин! Потомственный баронет Измайлов-Барковский мусульмано-польских кровей! Кончаков! Бли-ин! В такой компании – хоть к бабеной матери, хоть и Совдеп!