Измайлов Андрей - Русский транзит

– Э-э-э, Санечка… – проскочила-таки торжествующая нотка хитрого маразматика, мол, все учтено еще до того, как у тебя, сынок, вопрос возник. – Это и есть открытый текст. Факов – попка на связи. Стоит ему услышать про пятьсотшестнадцатого, из штанов выпрыгнет, но доложится вмиг. «Салют» – дискета… Еще раз, не спутай: «салют», а не «привет». А пятьсотшестнадцатый – кабинет спец-группы. Нет, не здесь. В Москве. Владик Осинцез… Эх, сколько мы с ним… – право слово, сейчас стряхнет скупую патриотически-партийную слезу! – Москва…

… да-да, как же! Много в этом звуке! Не пора ли мне? Накроют ведь фебрилы! Однако я еще рискнул вопросом, заранее предполагая ответ:

– Георгий Вадимыч, а что именно на дискете?

– А вот это, Санечка… – отечески посуровел (но отечески!) генерал Гоша.

Ну, ясно! Не моего ума дело. И тем не менее, я для проформы чуток повыкобенивался. Для правдоподобия. Иначе слишком уж все по канонам «Павел Власов – Павел Корчагин – Павлик Морозов» (Дались им герои-павлы! вот и «товарищ Павел» до кучи!). Дядь-Гоша, конечно, помнит меня пятилетним, но ЗНАЕТ и, не сомневаюсь, Боярова нынешнего.

– Видите ли, дядь-Гоша… Где гарантия, что на дискете не отдан приказ в отношении Боярова Александра Евгеньевича: казнить нельзя помиловать? И запятая там… где нужно. Вы же знаете, как ваши… подчиненные меня любят. Особенно последние двое суток!

– Санечка… Да ты для меня… Если бы не я… Все эти годы… Э-э-э, что говорить! – генерал Гоша вздохнул так, будто испустил дух.

А и действительно: что говорить! Ясно-понятно. Еще один спаситель! Сквозь годы и страны.

– Я готов! – «гвоздем» выпрямился я, осознал-искуплю. Надо делать ноги, надо! Чутье меня редко подводит – а вокруг «Фаберже» воняет фебрилами все гуще.

– И запомни! Дискета НЕ ДОЛЖНА попасть ИМ в руки. Ни в коем случае. Запомнил?!

– Запомнил.

– Факов! – то ли генерал Гоша лишний раз напомнил, то ли напутствовал меня по-английски.

– Факов! – подтвердил я, мол, все помню, исполню к точности… а вообще-то по-английски я ему ответил. – Да! Дядь-Гоша, а что за Какалов? Который в космосе? – вроде бы для разрядки напряженности, на прощанье.

Он плеснул ручкой в том смысле, что «до того ль сейчас, голубчик, поторопись!», но каноны есть каноны: перед отправкой в пекло надлежит развлечь добровольца и только после этого закаменеть окончательно: «Ну! Пора!».

– Георгий Иванов. Болгарский космонавт. В семьдесят девятом. Совместный экипаж. «Союз-33». Он не Иванов, а Какалов. Но наши долболобы уперлись: никаких Какаловых в космосе! Болгарин встал на дыбы: это древняя княжеская фамилия, горжусь ею и не сменю! Не меняйте, ради Бога… но учтите, в космос может полететь и другой… Тут Какалов и сломался, согласился на Иванова! – генерал Гоша сардонически усмехнулся: ох, долболобы наверху, ох, долболобы! то ли дело мы – все понимаем, и будь наша власть…

Чья же, черт побери, власть, товарищ генерал КГБ? Пионеры примерные, бабена мать!

Генерал Гоша посвятил меня в тайну Какалова уже на ходу, вослед, рублеными фразами, а я – тоже на ходу – оглядывался через плечо и поощряюще-понимающе кивал- хмыкал. Вроде бы ни секундочки лишней, но как не дослушать последнюю байку. На самом деле я поспешал еще и потому, что «гвоздевые» каноны требуют напоследок непременного «дай я тебя обниму напоследок, сынок!».

– Дай я тебя обниму напоследок, сынок! – хватанул пустой воздух дядь-Гоша, я уже полуспустился в полуподвал.

– Я вернусь! – соврал я по Шварценеггеру, мужественно клацнув зубами. Не подниматься же обратно для лобзаний – дело прежде всего. – Факов.

Ежели по-английски обмениваться, то и уходить надо по- английски, не прощаясь.

– Факов, сынок.

Fuck off, товарищ Факов. И иже с ним – fuck off!

Спасибочки большое, дядь-Гоша! Так надо понимать, что давным-давно меня бы порешили бойцы невидимого фронта или засадили бы в каменный мешок. А он все эти годы незримо держал покровительственную ладонь на моем затылке – рука Бога! То-то я – будто заговоренный, будто в каком-то боевичке из видюшника!

(Лийка Ваарзагер в бытность свою гражданином Страны Советов сокрушалась у экрана видака: «Гробить столько сил, людей, машин!.. Ну если ему так хочется, пусть бы жил!»). И действительно! Сколько сил, людей, машин загублено для достижения цели – вытряхнуть Боярова из этой жизни. Однако для меня – не кино, бля! Я чего только ни предпринимал, дабы уцелеть! Шрам на шраме! Ан выясняется: не себя должен благодарить, а некоего бога-Гогу, который (вот ведь… бля!) из оттуда же! Еще и еще раз: спаси меня от друзей!