Измайлов Андрей - Русский транзит

Моя дверь – что хочу, то с ней и делаю! Делай – раз! Делай – два! Делай – три!

На «раз» я вышиб дверь плечом, буквально снес ее с петель. На «два» – впал внутрь, не по инерции, а осознанно, с перекатом-кувырком. На «три» выпрямил ногу и угодил по верхнему уровню тому, кто сторожил мое возвращение. Мощный, мускулистый силуэт. Тяжеловес…

Бабена мать! Обещался, что закатаю ей в пятак? Закатал. Хельга Галински получила-таки обещанное. И разлеглась во всей красе по всей длине коридора. Она-то что тут делает?! То есть понятно: лежит в коматозном нокауте. Конструкция челюсти вообще так устроена, что стокилограммового усилия более чем достаточно для… Короче, масса на ускорение – и у тебя есть минимум пять минут, в течение которых ты можешь плюнуть сопернику в рожу и прогулочным шагом уйти на вполне приличное расстояние, а он, соперник, не скажет даже «бу». Вот тебе, Хеля, и весь твой бодибилдинг. Будь ты нормальным для своей комплекции «перышком», отлетела бы, погасила удар. А так – нет инерционного отбрасывания, и – получи. Бабена мать!

Плевать в рожу я не стал, но водичкой побрызгал. И уйти не ушел: надо бы сначала кое-что выяснить.

Очухался мужикобаб-бабомужик не через пять минут, а через все четверть часа. Я уже и так, и эдак. Еще бы чуть и применил искусственное дыхание рот в рот, сочетаемое с массажем грудной клетки. Побоялся быть неправильно понятым.

А когда я вытряс из Хельги записку («Какую еще записку, бабена мать! Не знаю никакой записки, бабена мать!»), то и вовсе холодным потом облился:

«Была. Лгун! Буду в 17.00. Будь. А то… М.».

– Который час?! – взревела Хельга, стоило ей оклематься и придать взору осмысленность.

Пятый. Без двадцати. Ого!

Ей срочно нужно-необходимо отправиться в одно место! И не только ей, но и Алексу! Это очень важно! Иначе будет поздно! Она его, Алекса, третий час караулит – еще бы немного, и все бы пропало! Она объяснит, непременно объяснит, но потом, потом, не сейчас! А сейчас – поспешим!

Я бы отправил ее в одно место! И одну, без своего сопровождения! Я бы сделал вид, что мне-то спешить некуда, пусть фроляйн-мисс Галински объяснится здесь и сейчас, иначе с места не сдвинусь, пока не объяснится! Она торопится? Тем больше у нее оснований поспешить с объяснениями! А чтобы я поверил в искренность фроляйн-мисс Галински, отдала бы она прежде всего записку! Какую еще записку, бабена мать!..

Отдала. Ну, теперь-то поспешим?!

О! Не то слово! Выгнать взашей бабомужика было бы справедливо, но неразумно: Хельга – источник информации (не знаю, ради чего она «Алекса третий час караулит», но так и так пусть проинформирует меня, как попала в квартирку, а там будем дальше слушать!). Но слушать мне придется Хельгу уже не здесь, не в студии. Где угодно, только не здесь.

Потому что: на моих – уже 16.54. Марси – аккуратистка.

Вот было бы славно, проваляйся фроляйн-мисс Галински в обмороке еще минут двадцать!

Вот было бы мило, примени я искусственное дыхание рот в рот, сочетаемое с массажем грудной клетки.

Вот было бы круто, начни я с пеной у рта доказывать, что не верблюд, мол.

Впрочем, все еще впереди, если не удастся исчезнуть отсюда в пять минут. Вот не было печали! Мафия на пятки наступает, а тут с бабьем не разобраться! И ведь не скажешь Хельге: выходи из подъезда и жди меня… ну, где-нибудь жди… в ресторанчике итальянском, тут неподалеку. Нет у меня твердой уверенности, что она не сгинет с концами, а все обещания по поводу непременных объяснений – для отвода глаз. Нельзя Хельгу выпускать.

И оставаться здесь тоже нельзя: познакомьтесь, девочки!

А рука об руку с фроляйн-мисс Галински выйти из дому и наткнуться на пунктуальную мисс Арчдейл – риск велик.

Да и… поздно. Говорю же, красный «порш» Марси видать за милю. И я его вижу – углядел в окно. Миля для «порша» – не расстояние. С минуты на минуту будет здесь.

Я вывел Хельгу на площадку, показал ей: туда, туда, вверх! И пока она грузно топала на третий этаж, будучи в остаточном «грогги», я успел (ч-черт! и написать нечем!) каким-то осколком нацарапать на двери: «ОК! ЗВОНЮ!». А запирать дверь не стал. Да и невозможно это после моего удара плечом.

Тяжелая, зараза! Отрастила телеса, бабена мать! Но и свой плюс есть – любая другая особа женского пола не смогла бы подтянуться на руках, достать ногами стенку и вскарабкаться вверх, на чердак. Благо люк я предварительно отомкнул. А подсадив фроляйн-мисс Галински, и сам туда же влез. И люк закрыл. И сверху на него сел. И прошипел ба- бомужику: «Пикнешь – убью!».