Измайлов Андрей - Русский транзит

И Миша Грюнберг – на своем. Уж он не переборщит.

– Олежек даму к вам привел?

– Привел, привел. Не беспокойся. И именно даму. А сам усвистал. Сказал, распорядись.

– Распорядился?

– Э-э-э… цветы, шампанское, шоколад, кофе, ликер? – сымитировал Миша «халдейскую» подобострастность. – Только тебя не хватает.

И я знал, что да, у тезки отдельный столик, и там – цветы, шампанское, шоколад, ликер. И что пока меня «не хватает», Миша обеспечит даме режим наибольшего благоприятствования, а там я и вернусь.

– Я вернусь сейчас. Сгоняю кое-куда ненадолго.

Грюнберг понимающе кивнул: да, нелишне перед визитом дамы быстренько навести порядок в холостяцкой квартирке.

Знал бы он!.. Впрочем, как раз к лучшему, что не знал.

А куда? Закапывать трупы мне еще не приходилось. Даже в Афгане. Не знаешь что делать – делай шаг вперед! Пока по Кировскому, потом сверну на Приморский: считай, уже пригород, там где-нибудь и… А главное, все надо делать быстро и аккуратно – успеть в «Северную Пальмиру» обратно и не в глине с ног до головы.

Но… похоже, сегодня – не мой день. Я проскочил мост через Карповку и краем глаза увидел, как из будки регулировщика возник гаишник и требовательно вытянул руку с жезлом. Я чуть не помахал ему в ответ (все гаишники на Кировском давно у меня в приятелях, сколько я им денег пересовал, но с каждым познакомился и подружился), однако этот был… новенький? Почему не знаю?

Рисковать нельзя. Новенький засечет запашок – а выхлоп у меня сейчас не приведи господь, «антиполицай» глотать поздно, – «ваши права», то, се, «откройте багажник». Вдруг он чокнутый и не берет денег? Говорят, такие бывают. Рисковать нельзя и… нужно рисковать. Риск, он разный. Из двух зол – тормозить или рвануть – я выбрал второе. Выжал газ и рванул. Ерунда! Не впервой. Рация у него наверняка не работает, а я сейчас сверну направо и дворами, дворами, по родной Петроградской. Надо как можно быстрее уходить с Кировского. Поздно!..

У Каменноостровского моста мигала машина ГАИ.

Я круто вывернул руль влево, совершил оборот на сто восемьдесят градусов практически на месте и газанул. Так. Позади ГАИ, впереди ГАИ. Плохо дело. Кажется, я нарвался на общегородской рейд. Ну-ну, ловите! Сейчас я на первом же перекрестке нырну и затаюсь…

То ли коньячок в крови бродил, то ли «особо ценный груз» в багажнике меня из равновесия выводил, – нервы взвинтились, «гуси летят…» не помогли… Нырнул. Вот уж нырнул, так нырнул! Сдуру – на улицу Попова, именно туда, где Управление ГАИ. Более того! Прозевал милицейский «мерседес», стерегущий меня (меня?) с потушенными огнями. Тормоза взвизгнули, «мерседес» круто вырулил вправо и перекрыл путь.

Я бы успел ударить по тормозам, но терять было нечего, и я ударил по «мерседесу». Расстояние между нами было небольшим, скорость уже гасла – удар получился слабеньким. Моя «лохматка» заглохла. Толчок я выдержал легко, почти не почувствовал. Расслабился, из машины не вылез. Ситуация экстремальная, Бояров. Пора отключать сознание, включать рефлексы.

Из «мерседеса» выскочили два мента. У одного из них в руках уже был «ПМ». Второго, видимо, тряхнуло при столкновении – никак не мог расстегнуть кобуру, пальцами скреб.

Я еще больше расслабился, оглупил лицо до дебильности – перегаром от меня разит на всю улицу. В пьяного, но не агрессивного стрелять не станут. Пьяненьким видом я давал понять, что всей агрессивности хватило на аварию, а теперь – хлам безвольный.

– А ну, с-сука, быстро из машины! – скомандовали. Разъярились. Оно понятно, не скоро им доведется снова покататься на «мерседесе».

– Тв-в-врщ-щ лт’нант, тв-в-врщ-щ лт’нант… – загундел я, выкарабкиваясь из кабины марионеточными рывками.

Эх, лейтенант, ничего-то ты не слышал, не видел: «школа пьяницы» – это Школа! Поверил! Опустил пистолет, физиономию состроил презрительную. Пора! Ап!

Правой в челюсть! Есть! Колени у лейтенанта подкосились, но упасть он не успел – левой ногой я снизу вверх поддал по его руке, пистолет выпал, мне оставалось только поймать его. Поймал. А теперь, лейтенант, падай дальше…

Второй милиционер застыл – шок. Я прыгнул к нему и в темп движению нанес боковой удар ногой. Йоко-гери…

Самое глупое, что я мог сделать (если только все предыдущие глупости не принимать в расчет), – это не скользнуть в переулки, а снова выйти на Кировский и голосовать «тачку». Но я как раз так и сделал. «Тачка», по счастью, не попалась (шофера ведь потом отыщут, дознаются: куда вы привезли пассажира?). Зато прикряхтел автобус и остановился. «Сорок шестой». Правильно, это и есть его остановка – и я на ней стою. Вот уж кому наплевать на пассажира, так именно водителю общественного транспорта: для него все на одно лицо, да и не видит он лиц. И народу внутри немного, выйдут каждый где нужно по маршруту – ищи-свищи потом свидетелей для опознания. И мое «самое глупое» оборачивалось «самым умным», оптимальным. Кому, в чью воспаленную голову придет: преступник не подчинился приказу, не остановился, протаранил служебный автомобиль, обездвижил двух милиционеров, завладел оружием, и – спокойненько сел в автобус, пробил талончик (есть у меня талончик?!) и отправился восвояси, домой!