Измайлов Андрей - Русский транзит

Еще мгновение они устояли на ногах и – рухнули. Полный сюрреализм: электропила продолжала выть, наматывая кишки, дробя кости там, внутри.

Я дотянулся до шнура, дернул. Вой стих. Все стихло. Тихо-тихо. Как… как в морге.

Дорого бы дал Голливуд за право съемки этой ночки. А мне и даром не надо! Зажмурить бы глаза и ходу, ходу!

Но глаза пришлось открыть пошире и обсмотреть каждый труп. В конце концов я сюда заявился с определенной целью.

Сереги Шведа среди «бревен» не было. Грешен, промелькнула досада: ну вот, опять куда-то торопиться, что-то предпринимать. Будто бы окажись Швед здесь в виде трупа, меня такое больше устроило. Тьфу!

А торопиться надо. И предпринимать надо. От плеча в руку толчками пошла тупая боль. Я наконец вырвал скальпель из плеча, хлынула кровь. Черт знает, к чему только я здесь ни прикасался, а трупный яд пострашней цианида. Среди разгромленной посуды я по запаху определил то, что нужно. Перепутать невозможно. Банка расколота, все вытекло, но на донышке плещется. Я набрал горсть спирта, лодочкой поднес ладонь к ране и пришлепнул-плеснул-размазал. Зашипел, как сто гадюк. Терпи, Бояров, «гуси летят…». И уже совсем ничто, совсем каких-то пятьдесят граммов хватанул глоткой. Обожгло. В голове стало холодно и прозрачно. Голове стало трезво.

Кровь. Кровь. Кровь. Достукались, вурдалаки, доигрались. И самэц-Илья, и шофер Давид. А доктор Чантурия… Где он? Ясно, где! Мчит на пару с моим мимолетным знакомцем из московского эспэ, с так называемым «секретарем» на суровую разборку. И везет с собой… очередные «запчасти» и… Серегу Шведа. Хотелось бы верить – не расчлененного, а целенького. Пусть обдолбанного, пусть под наркотой, но живого. Пока живого.

И выехали они не очень давно, сразу после «операций» – Давидик оставлен был для приборки и толком ее даже не начал еще. И тут мы с корешом Илюшей…

Таким образом фора у доктора и «секретаря» – полчаса. Ну, сорок минут. Ну, час. А в прозекторскую никто не сунется: заперта наглухо, без начальника никак не войти, надо дождаться начальника, Реваза Нодаровича… Дожидайтесь!

Дорога казалась бесконечной. Трасса. Догоню. Я не я буду, если не догоню. Иначе все впустую. Иначе действительно я, Бояров Александр Евгеньевич, стану не я, не Бояров… Догнал же я уважаемого директора Мезенцева Николая Владимировича чуть ли не у самой границы. А у того и фора была где-то такая же, и автомобильчик скоростной, и на весь путь всего три часа, и знал он, что за ним гонится «оловянный солдатик» Бояров.

А здесь, а теперь – новое путешествие из Петербурга в Москву, часов шесть в идеале. Парочка, доктор-»секретарь» на «скорой», на «рафике». И я на «скорой», на «рафике» (надеюсь, не будет мне икаться, когда в больнице обнаружат пропажу… там еще две «скорые» оставались, всего же их было четыре – лужица маслянистая натекла, недавно была там эта самая, четвертая машинка, за которой я и гонюсь). Они тоже торопятся – «запчасти» чем свежее, тем качественней, – но пока не подозревают о погоне, потому больше заботятся о том, чтобы благополучно доставить груз. Значит, неизбежны остановки, сбавление скорости, мало ли…

Я же заботился лишь о том, чтобы догнать.

На исходе четвертого часа езды под сто десять кэмэ, я все-таки тормознул. Полминуты. А то засну за рулем и впилюсь куда-нибудь окончательно и бесповоротно. Тормознул у колодца. Целиком опустил голову в ведро – ледяная! Про- булькал, пару раз глотнул. Повело. Колодезная водичка легла на спирт. Переживем. Уж это худо-бедно переживем!

Еще через двадцать минут далеко впереди замелькал «рафик». Он! Догнал! Я сел ему на хвост, сократил дистанцию до сотни, метров и включил сирену. Стопануть нас никто не стопанет: ясное дело – две «скорые» мчатся, вероятно, по вызову, жизнь человеческая в опасности! То-то и оно. В опасности. Жизнь. Но не так, как представляется стороннему наблюдателю. А Бояров упрямый, Бояров сирену не отключит даже при въезде в Москву, даже при парковке у эспэ на Пятницкой. Нужна вам громкая музыка, вурдалаки?! Не нужна? Ну попробуйте остановиться и выяснить отношения с рехнувшимся шофером. Видок у меня был еще тот – медицинский халат в кровавых брызгах, кляксах, пятнах. Пробирала азартная дрожь. Рука онемела, но я и одной правой вас ухайдакаю!

Пошел пригород. Уже столица. Мы проскочили окружную, выкатили на Ленинградское шоссе. Передний «рафик» выжимал максимум. Я не отставал. Сирена надрывалась. Еще чуть-чуть и никуда вы от меня не денетесь.