Барбара Вайн - Пятьдесят оттенков темноты

Вере, похоже, не понравилась эта идея. Письмо «не принесет пользы», сказала она. Только «сделает все еще хуже».

— Но почему, Вера? — настаивала Хелен. — Ты обещала Иден, когда болела, что она может забрать Джейми, а теперь боишься отказаться от своих слов? Да? Ты не должна так переживать из-за этого, ты должна забыть.

— Разумеется, я ничего не обещала, — сказала Вера. — Как я могла такое обещать?

Генерал ненавидел Иден. И склонялся к тому, чтобы прибегнуть к помощи закона.

— Я обращусь к своему адвокату, — сказал он. — И знаю, как он поступит. Приведет нас всех к судье и добьется предписания. Этой маленькой гарпии запретят приближаться к твоему парню даже на милю.

— Эй, генерал, — сказала Хелен. — Знаешь, Иден ведь и моя сестра.

— Только наполовину, — возразил он, явно забыв, что это относится и к Вере.

Как бы то ни было, в тот день больше ничего не случилось — и на следующий тоже. Иден снова заболела. На этот раз болезнь была другой, не имела отношения к почкам. На суде прокурор утверждал, что Вера предприняла вторую попытку отравить Иден, подсыпав какой-то яд в чашку кофе в утро понедельника в «Лорел Коттедж». Здесь у меня два возражения: во-первых, на этот раз у Иден была слабость и диарея, что в любом случае указывает на другой вид яда, а во-вторых, просто невозможно представить, чтобы в таких обстоятельствах она что-либо пила или ела.

О болезни Иден мы узнали потому, что Хелен позвонила ей, намереваясь «откровенно поговорить». Поговорить ей вообще не удалось. Трубку взяла миссис Кинг, сообщившая, что Иден в постели и что они вызвали врача. Услышав об этом, Вера рассмеялась и сказала, что Бога не обманешь, — ее слова явно отдавали безумием. Она много рассуждала на эту тему, временами бессвязно и нелогично, наподобие Офелии. Вера осталась в Уолбруксе, и ее поведение все время менялось — от спокойствия, больше напоминавшего оцепенение, до лихорадочных, бурных всплесков энергии. Через несколько дней мне нужно было возвращаться в Лондон, и Эндрю собирался провести остаток каникул вместе со мной. Потом последний семестр и выпускные экзамены. Впервые я с нетерпением ждала, когда смогу уехать из Уолбрукса домой. Во время одного из всплесков активности Вера предложила Хелен удлинить все кухонные занавески, севшие после неправильной стирки. В кухне Уолбрукса имелось пять окон, так что задача была не из легких. С тех пор вид женщины, которая шьет большой кусок ткани — работа разложена на коленях, голова наклонена, пальцы мелькают, — напоминает мне о Вере. Возможно, именно поэтому я не шью и никогда не мечтала собственными руками сшить занавески для своего дома.

В пятницу утром мы с Эндрю уехали в Лондон — в подержанной машине, которую он себе купил, стареньком «Моррисе» десятой модели. Хелен сказала, чтобы мы не задерживались и не ждали Веру; они с генералом сами отвезут ее домой. У нее такое ощущение, что мы больше не услышим претензий Иден по поводу Джейми. Все в прошлом — это была всего лишь попытка. Вероятно, генерал попал в точку, говоря об обещаниях, которые дала Вера, когда была больна и слаба духом.

Мы уехали, испытывая облегчение, причин для которого не было. Я ничего не рассказала отцу, и Эндрю тоже молчал, хотя мы заранее не договаривались избегать этой темы. Теперь мне кажется, что мы оба чувствовали — как и другие сторонние наблюдатели, — что все не так просто, и здесь присутствует множество тайн, вещей, которые от нас намеренно скрывают, и что мы будем выглядеть глупо, если начнем высказывать свое мнение или давать советы. В те несколько дней мы с Эндрю даже не обсуждали это между собой, но, когда мы ехали в поезде в Кембридж, одни в купе, он вдруг сказал, словно признавался в чем-то:

— Я тебе не говорил, никому не говорил, не хотел волновать. Это будет на моей совести — после всех разговоров об адвокатах и предписаниях. Когда мы были дома, за день до отъезда, я видел Джун Пул у начала нашей аллеи.

Аллеей в этой части страны называют подъездную дорожку. Она вела от дороги к дому, мимо коттеджей Уолбрукса и заколоченного дома, пустовавшего уже двадцать лет, мимо амбаров и конюшен.

— Ну, она могла приходить в один из коттеджей. Может, у нее там кузина или тетка. Мне всегда казалось, что в этих краях все родственники.

— Джун шла спиной ко мне, удалялась, но у меня возникло ощущение, что она стояла за живой изгородью и ждала. А потом увидела меня.

Я спросила, почему он так уверен, что видел именно Джун Пул. Ведь девушка была довольно далеко?