Шэрон Болтон - Теперь ты меня видишь

— Надо только проверить, смог ли Нил… — засомневалась она.

— Андерсон — большой мальчик, справится, — заверил ее Джосбери. — Шесть офицеров уже собирают показания, на развязке стоит регулировщик. Жильцов начнут опрашивать, как только собаки закончат свое дело.

— Сможешь отвезти ее? Я хочу повнимательнее осмотреться, когда рассосется толпа.

Джосбери попытался было возразить, но вместо этого лишь расплылся в улыбке. Зубы у него были идеальные.

— Значит, я поеду на таллимобиле?

Покачав головой, Таллок расстегнула «молнию» на костюме и достала из кармана ключи.

— Поцарапаешь — башку оторву! — предупредила она.

— Идемте, Флинт, пока она не передумала.

И Джосбери под локоть повел меня к серебристому «мерседесу».

— Проследи, чтобы она костюм не снимала, — напутствовала Таллок, пока Джосбери открывал мне дверцу.

Забравшись внутрь, я оценила новехонький, словно только из магазина, интерьер, откинулась на спинку кожаного кресла и закрыла глаза.

Даже в начале десятого машин на улицах хватало, и продвигались мы очень медленно. Комментарий Таллок не давал мне покоя. Я сидела с закрытыми глазами и спрашивала себя, что можно было сделать иначе. Джосбери упорно молчал.

Через десять-пятнадцать минут тишины он наконец включил магнитолу, и машина заполнилась жутковатыми напевами «Clannad».

— Издевается она, что ли… — пробормотал Джосбери себе под нос. — В бардачке ничего другого нет?

Я открыла глаза и, не снимая резиновых перчаток, достала оттуда единственный диск.

— Средневековые григорианские хоралы, — прочла я вслух с обложки.

Джосбери покачал головой.

— Будь добра, при случае обсуди ее музыкальный вкус, — попросил он. — Она на днях уже ставила мне «Westlife».

И снова замолчал. Наша машина между тем выехала на Олд Кент-роуд. Время от времени, когда фонари подсвечивали ветровое стекло под нужным углом, я видела его отражение. Ничего особенного. Далеко за тридцать. Коротко остриженные каштановые волосы. Пару дней не брился. Загар на лице и плечах. Зубы, как я уже подметила раньше, ровные и белоснежные.

Мы помолчали еще с десять минут. Впрочем, по наклонам его головы я догадалась, что он тоже пытается ловить мое отражение в ветровом стекле.

Копалась в своей сумочке …

— Если бы я оказалась там раньше, она бы выжила? — спросила я, когда мы свернули с Льюисхэм Хайстрит на стоянку возле участка.

— Кто ж это знает? — ответил Джосбери.

Свободных мест не оказалось, поэтому пришлось припарковаться прямо за зеленым «ауди» и перегородить ему путь.

— Она умерла за пару секунд до приезда «скорой», — сказала я. — Надо было что-то приложить к ране, да? Остановить кровотечение?

Зря я надеялась на утешительные слова.

— Я полицейский, а не парамедик, — сказал он, выключая мотор. — Тебя тут, похоже, уже ждут.

Нас действительно ждали: дежурный сержант, криминалист и полицейский врач. Мы вместе вошли на территорию участка через зарешеченную заднюю дверь, и мой визит официально зафиксировали в журнале. В лондонской полиции я служила уже четыре года, но интуиция подсказывала, что совсем скоро я увижу знакомые вещи с совершенно другой стороны.

И вот я сидела там, переводя взгляд с грязно-бежевых стен на серую напольную плитку. Левое плечо болело от недавнего падения, надвигался приступ мигрени. Около часа назад меня попросили полностью раздеться для медицинского обследования. Затем я приняла душ, и врач осмотрел меня снова, только теперь меня еще и фотографировали. Мне срезали ногти, взяли мазок слюны и тщательно — до боли — прочесали волосы. После этого одели в оранжевый комбинезон, вроде тех, которые обычно носят арестанты.

В тот вечер я не успела поужинать и теперь безудержно дрожала: то ли сахар в крови понизился, то ли сказывался шок, то ли в комнате попросту было холодно. И я никак не могла забыть те голубые глаза.

Я же могла ее спасти. Если бы не строила воздушные замки, сейчас не было бы нужды возбуждать уголовное дело. Все это понимали. Это станет моим клеймом до самой пенсии. Я прославлюсь как детектив-констебль, допустившая убийство в двух шагах от себя.

В комнату вошел детектив-инспектор Джосбери. Из-за низкого потолка он казался еще выше, чем на улице или даже в машине Таллок. С ним была детектив-констебль Гейл Майзон, которая помогала врачу меня осматривать. Они над чем-то смеялись в коридоре, и, когда он открыл ей дверь, на губах у него еще играла усмешка. Неотразимая усмешка. Которая враз исчезла, стоило ему взглянуть на меня.