Шэрон Болтон - Теперь ты меня видишь

И мне, несмотря на накопившуюся усталость, стоило последовать их примеру. И у меня была своя собственная игровая площадка.

Камден-таун давно считается одним из самых престижных районов северного Лондона, особенно с тех пор, как дела у торгового центра «Камден Стейблз» пошли в гору. То, что когда-то было лишь переплетением туннелей, арок, виадуков и пассажей, несколько лет назад попало девелоперам в руки и вскоре превратилось в громадный комплекс магазинов, баров, торговых рядов и кафе. Днем люди делают там покупки, обедают и просто гуляют, ночью же валят туда толпой. И хотя бы раз в неделю, обычно по пятницам, я вливаюсь в эту толпу.

Машину у меня отобрали криминалисты, поэтому пришлось ехать на автобусе. Добравшись до «Лошадиной больницы» (там когда-то действительно размещалась конюшня для больных и изможденных лошадей, работавших на железной дороге), я сняла куртку и спрятала ее в рюкзачок, перекинутый через плечо.

В «Камден Стейблз» множество лошадей — точнее, их изображений. Когда в Лондоне только строили железную дорогу, сотни этих животных перевозили товар и оборудование. Вроде бы ничего необычного в этом нет, но в Камдене четвероногие трудяги жили в основном под землей и попадали из одного пункта в другой по специально прорытым туннелям, где им ничто не угрожало и не мешало. Какое-то время их даже на ночь оставляли в подземных стойлах.

Сейчас, конечно, животных не осталось, но память о них жива. На каждом углу можно найти картины с лошадьми, массивные статуи и мелкие элементы в узорах на балясинах, фонарных столбах и даже урнах. Я-то лошадей люблю, но даже мне кажется, что оформители слегка перегнули палку.

Едва войдя в «Лошадиную больницу», я наткнулась на стену горячего воздуха. Пробираясь по главной галерее между денниками и конюшенной мебелью, оставшейся с былых времен, в лучах фиолетовых ламп с обеих сторон, я чувствовала в сгустившемся воздухе запах алкоголя и человеческих тел. Последних, невзирая на поздний час, сюда набилось предостаточно.

В одном из помещений шла вечеринка, и я на миг задумалась, не пролезть ли туда без билета, но тут мне на глаза попались красные шары. Наполненные гелием, они болтались у вентиляционных решеток. Покачивались, посверкивали в горячем воздухе. Как капли крови. Я с трудом подобралась к бару и заказала себе «Бомбейский сапфир» со льдом. Терпеть не могу вкус джина, поэтому обычно посасываю его часами, но если надо быстро чем-то зарядиться, то это идеальный вариант. Часы за барной стойкой показывали без пяти час. Закрывалось это место в два.

Еще несколько шагов — и меня поглотил мягкий оранжевый свет, разлитый по фотогалерее. Блестящие от пота лица вокруг казались золотыми. На сцене кто-то сматывал провода после концерта.

— Привет, крошка!

Четверо мальчишек, вряд ли даже совершеннолетних, перегородили мне дорогу. Тот, который меня поприветствовал, сделал неуверенный шаг вперед и протянул руку.

— Может, прогуляемся? — предложил он.

Кончики его пальцев коснулись моего бедра. Похоже, у него перед глазами все плыло, и виной тому был не только алкоголь.

— Я, конечно, польщена, но мне еще не перезвонили из вендиспансера. Как только, так сразу.

Я мимоходом улыбнулась высокому брюнету, не такому, на первый взгляд, пьяному, как его дружки. Он улыбнулся мне в ответ, и я прошла через кордон. Не успела я отойти и на пять футов, как кто-то остановил меня легким прикосновением к плечу. Я обернулась: это был тот самый брюнет.

— Куда спешишь?

Я задумчиво поглядела на него. Пожалуй, слишком молод, но почему бы и нет? Высокий, с едва оформившейся мускулатурой. Волевой подбородок, почти аристократичные черты лица. Кудрявые волосы, давненько не стриженные, и бледная кожа. Такая обычно оказывается очень нежной на ощупь.

— Как тебя зовут?

— Бен. А тебя?

За нами наблюдали три пары глаз. Они подстегивали его к действию. Зацепишь одного парня — получишь всю компашку. Я к компашкам слабости не питала.

— Давай как-нибудь в другой раз. И приходи, пожалуйста, один.

Я развернулась и вышла из бывшего стойла. Широкая извилистая галерея, известная как «Конская тропа», минуя очередное гигантское изваяние лошади, вела к торговой площадке. Воздух понемногу остывал. Большинство стойл на ночь закрывались, но те, которые превратились в точки общепита, все еще работали. Куда ни глянь, всюду были видны стайки людей: прислоняясь к стенам и облокачиваясь на перила, скучиваясь под обогревателями, они ели, пили и болтали о чем-то своем.