Андрей Курков - Приятель покойника (сборник)

– Даже до смерти нельзя. Умирать здесь не положено, – пояснил он. – Места для умирания нет, здесь только для жизни место.

– Вы хотите сказать, что кладбища нет? – спросил Турусов виноватым голосом.

– Да не, оно-то маленькое есть, там, в углу. Не совсем, конечно, кладбище… – Мужик не глядя ткнул рукой в противоположный угол площадки.

– Все, порядок! – Радецкий щелкнул ножницами и выпрямил позвоночник.

Дворник потрогал бороду и остался доволен.

– Молодец! Стригун, что ли?

– Нет, я по другой специальности. А что там у вас за кладбище? – после Турусова заинтересовался Радецкий.

– Пошли! – дворник бодро поднялся, струшивая на бетон обрезанную шерсть бороды.

– Идите поглядите! – напутствовала Клавдия Николаевна. – Нам о смерти еще не время радеть.

Турусов, Радецкий и дворник вышли на край площадки и склонились над выбитым неровными буквами в бетоне списком фамилий, инициалов и дат, вмещающих человеческие жизни.

– Тут урны замурованы? – догадался Радецкий.

– Какие урны! Здесь мертвых не бывает. Они ж сами, как поймут, что жизнь кончается, так сами себя тут запишут и уходят с «Факела».

– Так это же не кладбище! – Турусов непонимающе пожал плечами. – Зачем оно?

– Эх, профессор, – вздохнул Радецкий, – это же летопись, это история «факела», именно этого, а не другого «факела». Убери ты отсюда это кладбище, и все: будет витать «гостиница» в облаках – ни людей, ни эпохи, словно и нет ее вовсе. А тут же, читай! «Феоктистов Г. В. 1938–1982; Борисоглебский А. В. 1914–1967». Есть кладбище, значит, и история, и прошлое у этого места есть.

– Так, может, кладбище и есть история? – ехидно спросил Турусов.

– В некотором смысле. Кладбище – доказательство существования истории.

– Да пошто вам эта история! – перебил их дворник. – Главное – память. Что она вмещает, то и было на самом деле, а остальное: хочешь верь, не хочешь – не верь. Неважно все остальное. Вот этих я всех знал, – он кивнул на выбитый в бетоне список. – А вон того, Лапкина… так я даже за него и фамилию, и даты выбивал. Он-то сам руки отморозил до мертвоты и как бы уже без них жил. Висят две жерди высохшие, а его не слушаются. Вот и решил он уйти. Сказал, что чувствует, мол, пора…

Дворник внезапно оборвал свою речь и прислушался.

– Звери, што ли? – прошептал он.

– Люди, – сказал Радецкий, расслышавший далекие человеческие голоса.

Там, где кончалось тепло, начиналась темнота. Как раз по кромке снега. Как ни всматривались дворник и двое постояльцев в темноту, а ничего разглядеть не могли.

Через несколько минут из темноты, как сквозь стенку, появились двое насупленных бородатых мужчин с обмороженными лицами и заиндевевшими усами и бровями.

Они подошли как можно ближе к трубе и принялись растирать каждый себе подмерзшие щеки.

– Вечер добрый! – окликнул их дворник.

– Угу! – промычал кто-то из них.

– Откуда такие подмерзшие? – спросил дворник.

– С соседнего «Факела», – ответил один, борода которого при ближнем рассмотрении оказалась рыжей. – Едва дошли, сплошные сугробины по тайге.

– В работу али так пришли? – дворник спрашивал хрипловатым голосом, будто старался выглядеть посуровее.

– Да я же почтальон, а этот не из наших, чужой, – рыжебородый кивнул на второго, который был помельче телом и бородка у него оказалась редкой, с трудом пробившейся сквозь высохшую кожу щек и подбородка. – Тут письмо уже третий год ношу по «Факелам», никак адресата не отыщу. Уже раза четыре опаздывал к нему.

– А как твоего адресата звать-то? – дворник смягчил голос.

– Смуров…

– Был такой, – кивнул дворник. – Сашка Смуров. Еще недавно был и ушел.

– Опять опоздал! – чуть не заплакал почтальон. – А куда ж он подался, на какой «Факел»?

Дворник развел руками.

Турусов задумчиво смотрел на «кладбищенский» список и вдруг обратил внимание на надпись «Смуров А. П. 1942–1986».

– Так вот же он! – крикнул Турусов. – Здесь в списке!

– А шо ж он сам-то… – дворник ошарашенно выпучил глаза. – Ни мне не сказал… А ну, где он там…

Дворник подошел к списку, склонился, изучая.

– Так и есть. Последним уходил… Хоть бы сказал, что насовсем…

– Значит, адресат выбыл, – вздохнул почтальон. – Что ж теперь?

– Эй, там не Пашка? – крикнула, подходя торопливым шагом, Клавдия Николаевна.

– Да не, – ответил ей дворник. – Это почтальон с кем-то. Письмо принес…

– Кому? – Запыхавшаяся бабуся остановилась рядом.

– Да уже некому! – махнул рукой дворник.