Мишель Ловрик - Венецианский эликсир

Чтобы проверить это, я предложила:

— Возможно, ты прав. Мы должны забрать ее, даже против ее воли, и заставить жить с нами. Быть может, со временем нам удастся укротить ее гнев, научить вести себя как леди и рисовать цветы. Не исключено, что это займет годы, но у нас все получится, как бы она ни сопротивлялась.

У Валентина столь безрадостная перспектива вызвала грусть.

Я представила, как Певенш лежит на мраморном полу, не обращая внимания на клятву, которую она дает Богу, думая лишь о том, как поскорее окружить себя веселыми монахинями и закрыться в кухне. Я увидела, как священник пытается надеть кольцо на ее жирный палец. Я увидела, как она, распростершись, соглашается, не понимая, на жизнь, подобную смерти.

Я подбежала к Валентину и бросилась ему в объятия.

— Скажи мне, как поступить, любовь моя, — пролепетала я. — Я не знаю, что с ней делать.

Так я позволила ему убедить меня, что Певенш будет лучше в монастыре.

Как же она удивится, когда мы придем к ней вдвоем, чтобы сообщить хорошие новости, рассказать о моей настоящей личности и о нашем скором браке.

Сироп-противоядие

Берем молочную воду, настой черешен, всего по четыре унции; настой руты, три унции; настой шафрана, одну унцию; сироп левкоев, две унции; тибетский дзерен, одну драхму; алкермес, две драхмы, смешать.

Помогает при тяжелой лихорадке, когда дух почти сломлен сильным ядом. Сироп помогает очистить кровь от яда.

Ах, эта радость признания! Честность! Когда я рассказала… мужу обо всем, что мне довелось делать на службе у бывших нанимателей, я почувствовала огромное облегчение.

Он простил мне все. Каждое мое признание сопровождалось его нежными словами, даже рассказ о том, как я нечаянно выколола глаз монахине сосулькой.

Это было рискованно. Он мог посчитать меня нечистой после всего этого. Однако он решил, что я стала жертвой жестоких, безликих махинаций венецианского государства. Он понял, что я никогда не любила ни одного из тех мужчин, к которым меня посылали заниматься непотребными вещами. Он заявил, что моя истинная чистота не была тронута. Доказательством тому, по его мнению, было то, что, когда я впервые по-настоящему влюбилась, то объектом обожания стал именно он, человек, нежелательный для моих нанимателей.

С удивительной легкостью он признал, что не расстраивается из-за моих многочисленных похождений. Вероятно, про себя он решил, что это уравновешивается некоторыми нелицеприятными вещами, которые я узнала о нем. Я старалась не упоминать о том, что знала о его прошлом и настоящем. Вместо этого я сказала правду — для меня это не имело ни малейшего значения. Мне было все равно, купил он все те ожерелья, что дарил мне тогда в Лондоне, или украл. Важен был сам факт. Это было правдой. Мне все равно нравился его стиль, будь он джентльмен или нет. Никакие сомнения в духе девочки из богатого рода не могли заставить меня разлюбить его просто потому, что он не был аристократом. В конце концов, я отреклась от своего класса и стала актрисой. Почему бы лондонскому бандиту не стать благородным человеком? Разве мы не встретились с ним как раз посередине, он — выбиваясь в люди, а я наоборот — падая вниз?

Услышав это, он несколько секунд молчал. Потом мы обсуждали прочие вопросы, не слишком веселые, скрашенные лишь нашими взаимными ласками.

Я видела, что Валентину не хотелось ни в чем винить дорогого Тома, однако он хотел создать определенную основу, от которой мы могли бы оттолкнуться. Потому он даже признал, что именно то, как Том со мной обошелся, стало причиной моих последующих бед.

Потому он простил мне все, от начала и до самого конца. Он видел во всех моих поступках и решениях логику и лишь добрые намерения.

— Значит, после монастыря ты больше никогда не видела Тома? — нежно спросил он меня. — Он столько раз бывал в Венеции, и вы ни разу не встретились?

Я покачала головой.

— И ты никогда не хотела его разыскать, чтобы отомстить?

Его глаза увлажнились, когда он подумал о моей кротости. Я глядела на него с удовлетворением. Он был такой красивый. Длинные, стройные ноги, поджарая, гибкая фигура.

Опустив взгляд, я напомнила ему, что большую часть времени находилась за границей, выполняя «миссии». Том приезжал в Венецию лишь изредка. Слишком мала вероятность, что мы могли бы встретиться в островном городе. В любом случае, Совет десяти контролировал каждый мой шаг. Я встречала лишь тех людей, которых они мне подсовывали.