Ингер Вулф - Зов смерти

— Знаете, я ввела вам четыре пинты крови. Пришлось украсть их из банка крови в больнице. К счастью, я не боюсь, что меня уволят. — Тамара вытащила иглу из его руки и перекрыла доступ физиологического раствора. — Вы больше походили на покойника, чем на живого человека, когда я вас нашла.

Саймон огорчился при мысли о том, что его спасла кровь незнакомых людей.

— Мне не нужна помощь. Я должен идти дальше, рассчитывая только на свои силы.

— Иначе вы бы умерли, — просто сказала она. Он почувствовал, как из вены на руке выскальзывает пластический стент. — А сейчас будет не очень приятно.

Тамара просунула руку под простыню, и он почувствовал ее тепло на внутренней стороне бедра. Резким движением она выдернула трубочку с иглой из бедренной вены. Потом Саймон ощутил боль от выдернутого из уретры катетера. Возникло ощущение, будто все внутри горит огнем.

— Извините, — проговорила Тамара.

Как и все дома, в которых раньше побывал Саймон, жилище Тамары Лоуренс сияло чистотой. Ему так никогда и не удастся узнать, убирали ли в комнатах специально перед его приездом или смертельно больные люди хотели упростить себе жизнь. В любом случае Саймон ценил такое уважение, и не важно, к кому оно проявлено: к нему или к надвигающейся смерти.

У Тамары в доме, обставленном в спартанском стиле, все говорило о скромности и неприхотливости хозяйки. Из украшений на стене висели лишь старинные часы да картина над камином, и ни одного зеркала. Саймон сидел за пустым обеденным столом, поджидая, пока Тамара поставит на плиту чайник и присоединится к нему. Волосы, которые выпали у нее после не принесшего облегчения курса химиотерапии, отросли вновь, хотя, пожалуй, не отросли, а выросли заново. Теперь они стали мягкими, тонкими и совсем редкими. Их даже можно собрать в небольшой хвостик, не закрывавший шеи.

Саймон расставил на столе флакончики и принялся объяснять, в каком порядке собирается их применить, что почувствует больная и как скоро они подействуют. Когда Тамара швырнула саквояж на пол, разбились только бутылочки с вязом ржавым и беленой. Порошок белены Саймон использовал совсем в малых дозах, и теперь придется импровизировать и что-то придумывать, чтобы заменить это лекарство. Тамара осторожно перебирала флакончики и опять ставила их на стол.

— Когда вы приходите к людям, они уже готовы к встрече с вами?

— Большинство из них — да! — ответил Саймон.

— И они не боятся?

— Реакция бывает разной: одни пугаются, другие смиряются со своей участью, но есть и те, кто испытывает чувство облегчения.

— Это не про меня! Облегчением здесь и не пахнет! — Тамара расставила бутылочки по порядку и снова стала их изучать. — Мне нравилось жить, и это неплохо получалось. В моей жизни встретилась большая любовь, и я отдавала душу работе. Знаете, я ведь очень хорошо работала!

— Вы помогли многим людям.

— Да уж, онколог, больной раком, — горько усмехнулась она, — это ли не ирония судьбы! Слава Богу, не выбрала профессию, связанную со взрывчаткой. — Тамара опять рассмеялась и придвинула к себе первый флакончик. — Этот для чая?

— Верно, — сказал Саймон.

Тамара взяла бутылочку с собой на кухню, а он сказал, сколько положить в чашку снадобья и сколько налить кипятку. И вот она стоит возле двери на кухню, держа в руках чашку с заваренным чаем.

— Я бы хотела умереть в своей постели. Если можно, конечно.

Саймон проводил ее по коридору до спальни. Тамара поставила чашку на тумбочку и разделась, стоя к нему спиной. Он намеревался избавить ее от этой процедуры в благодарность за то, что она подарила ему возможность продолжить великую миссию. Однако она стояла по ту сторону кровати и от обнаженного тела исходило сияние как от светящегося изнутри драгоценного камня. Тамара повернулась лицом, и Саймон увидел выпирающие кости и темно-красные пятна, разбросанные по телу. Она взяла чашку и стала пить чай маленькими глоточками.

— Не пойму, вы смотрите на меня как на пациентку или как на женщину?

— Я обычно прошу всех раздеться, чтобы осмотреть тело на наличие шрамов.

— Меня вы не просили, но я все равно разделась.

— Я действительно хотел избавить вас от этой процедуры. — Его ладони стали влажными от волнения. — Не успел.

— А я хочу, чтобы на меня смотрели! Хочу снова почувствовать себя желанной в последние мгновения жизни на этой планете!

Тамара ответила на свой вопрос. Саймон видел в ней женщину. И это живо напомнило о далеком прошлом, когда он был просто обыкновенным человеком и его еще не призвали для выполнения великой миссии. В той жизни Саймон занимался другими делами, иногда с полной отдачей, а порой просто в силу своих обязанностей. Во время болезни брата он, казалось, утратил материальную оболочку и превратился в бестелесное существо. Когда брат умер, Саймон посвятил свою жизнь его памяти, стаз воплощением его тела, такого, каким его изначально создал Господь и отправил в этот мир.