Ингер Вулф - Зов смерти

Саймон решил сытно поесть, чтобы восстановить силы. Он прошел в кафе напротив мотеля, однако, сев за столик, вдруг почувствовал на себе любопытные взгляды посетителей. Люди и раньше поражались болезненной худобе Саймона, но, до того как его портрет показали по телевизору, странник просто не обращал на них внимания. Сегодня он заказал еду навынос, повернулся ко всем спиной, пряча лицо, и постарался отвлечь себя мыслями о еде. Скоро принесут заказ: огромную порцию овощного салата и бекон. Саймон не ел свиного мяса уже двадцать лет, теперь же организму нужны жиры. Посетители все подходили и подходили к кассе, оплачивали заказы и бросали на него подозрительные взгляды. Не мешало бы побриться и купить новую одежду — кто же знал, что придется снова находиться в обществе людей. Все это время его не покидало чувство уязвимости и незащищенности. Наконец принесли заказ, и Саймон, оплатив его на кассе, попросил кассиршу разменять двадцатидолларовую купюру на однодолларовые монеты.

Часом позже, после сытного ужина, он ощутил, как силы возвращаются к нему. Рот наполнился слюной с привкусом жира и соли. Саймон, остановившись возле бара, воспользовался таксофоном. Оператор продиктовала нужный номер, и странник, сунув два доллара в таксофон, набрал его. Ответила Терри Баттен, и он повесил трубку. Через пять городов — двумя часами позже — он снова набрал номер, трубку снова подняла Терри, и Саймон опять нажал на рычаг, отсоединяясь от линии. Наконец, после трех неудачных попыток, на одной из заправок посреди провинции Саймону ответил голос, который он так жаждал услышать.

— Это ты, — просто сказала девочка.

Саймон прикрыл трубку рукой и тихим голосом, почти шепотом, проговорил:

— Почему ты так поступила со мной, Роуз? Я ведь не сделал тебе зла.

— Они заставили меня. Я сама бы ни за что такого не сказала. Ты мне понравился. — Она замолчала, а он напряженно прислушался. В доме у Роуз стояла тишина. — Прости меня, пожалуйста, — попросила девочка.

— Как ты себя сейчас чувствуешь?

— Мои мозги словно горят в огне. И еще меня рвет, стоит только поесть. Я боюсь!

— Прости, что не смог помочь тебе, — откликнулся Саймон. — В то, что я делаю, вовлекается слишком много искусственного, а этого нельзя допустить. Я искренне верил, что тебе станет лучше. Ты мне веришь?

— Всем сердцем, — ответила Роуз.

— И все-таки я хочу попросить у тебя прощения. Кажется, что бы я ни делал, все поворачивается против меня. Ты, наверное, тоже считаешь меня плохим.

Она глубоко и тяжело вздохнула.

— Можно тебя спросить?

— Конечно.

— Это правда? Ну, то, что про тебя говорят?

Саймон прислонился к стене, устремив взгляд на насосы.

— Частично — да.

— Тебя схватят?

— Возможно, — ответил он уклончиво. — Но я никогда не забирал жизнь у тех, кто не хотел с ней расставаться сам. Я не убийца.

— А говорят, что ты убиваешь.

— Я лишь открываю дверь в другой мир, а люди сами решают, переступать им порог или нет.

Он услышал, как Роуз задвигалась, словно хотела спрятаться вместе с телефоном в укромный уголок.

— Значит, те люди сами хотели умереть?

— Да.

— И ты им помогал?

— Смерть изменила их сущность.

Он услышал, как она тихонечко заплакала.

— А ты смог бы сделать со мной то, что сделал с ними? Если бы я попросила тебя?

— А ты просишь меня?

Роуз долго молчала. Он прислушивался к дыханию ребенка.

— Ты не сказал мне своего имени.

— Называй меня Саймон.

25 ноября, пятница, 22:00

Хейзел стояла на улице, наблюдая за последними приготовлениями.

Днем раньше подъехала группа офицеров из ближайших участков Ренфру. Их автомобили, без полицейских опознавательных знаков, припарковались на улицах Хамбер-Коттеджа вблизи дома Баттенов. В четверг утром, когда прозвучал долгожданный звонок, Хейзел распорядилась убрать их в переулки.

С этого момента все находились в состоянии боевой готовности. Под началом у детектива Микаллеф оказалось семь местных офицеров, пятеро из Ренфру и трое из числа ее подчиненных. У нее было даже два снайпера — констебли Фейрвью и Гленкоу из участка Хамбер-Коттеджа некогда прошли специальную подготовку. Правда, свои навыки они успели растерять, потому что в северо-восточном Онтарио работа снайперов не пользуется популярностью и после обучения далеко не каждому удается посмотреть на мир через оптический прицел. Хейзел об этом знала и потому отправила обоих констеблей на полигон в Холи-Бридж, чтобы дать возможность попрактиковаться в стрельбе с трехсот футов, для начала по консервным банкам.