Жан-Кристоф Гранже - Лес мертвецов

Ей до сих пор никто не открыл. Так… А где же охранники? Где слуги? Она еще раз позвонила. Свет в доме не горел, только с одной из веранд пробивалось, прорезая темноту, слабенькое мерцание. Наверное, ловушка для комаров. Значит, Эдуардо Мансарены нет дома. А у персонала выходной. Жанна почувствовала, как у нее опускаются руки. Все усилия, предпринятые до сих пор, вели ее к этому порогу — а за ним оказалась пустота. Зачем она торчит здесь, возле дверей незнакомого дома, в пустынном и скудно освещенном квартале, за десять тысяч километров от родного дома?..

Она уже собиралась повернуть назад, как вдруг ее осенила идея. Что, если провести небольшой несанкционированный обыск? Идея, конечно, самая что ни на есть идиотская. Отличный шанс попасть прямиком в застенки Манагуа… Но рассуждать было слишком поздно — она уже держалась за ручку калитки. Две резные железные створки, изукрашенные причудливыми арабесками, поддались без всякого сопротивления. Жанна справа налево обвела взглядом сад и сделала шаг вперед. Собаки нет. И ни малейшего шума. Во рту у нее пересохло, дыхание было жарким, словно вырывалось из доменной печи, а по телу струился пот. Она на месте. Совершенно незаконно. Но отступать некуда.

Она пересекла сад. Мягкая трава. Огромные цветы. Пальмы с серыми стволами, потрескавшимися, как ананасная корка. Но вот нога ступила на что-то твердое. Ага, выложенная плиткой дорожка, петляющая в кустах. А вот и первая веранда. В центре — небольшой фонтан. Под потолком медленно вращался вентилятор, гоняя жаркий воздух. В углу светился экран телевизора, работавшего без звука, — он-то и был источником замеченного ею мерцания. Включенный телевизор означал, что хозяин покидал дом в спешке. Еще более подозрительным выглядело полное отсутствие слуг. Что же тут, черт возьми, произошло?

Она проникла в гостиную, служившую своего рода продолжением веранды. Все было нараспашку — очевидно, Мансарена не боялся воров. В тот миг, когда она входила в комнату, зажглись уличные фонари. Она вздрогнула и бросилась вправо, подальше от окна. Досчитала до десяти, потом рискнула выглянуть наружу. Ни души. Она снова обвела взглядом гостиную. Сквозь кованые решетки сочился неяркий фонарный свет, рисуя полосы на стенах, отбрасывая на прямоугольные шторы причудливые кривобокие тени.

Она сделала несколько осторожных шагов. Ни дуновения ветерка. Ей казалось, что она движется в толще воды, ощущая на плечах ее давящую тяжесть. Осмотрелась. Еле различимые в сумраке кресла. Длинный стол, покрытый клеенкой. Бар, заставленный длинным рядом бутылок. Из глубины одной из полок на нее уставилась пустыми глазницами терракотовая маска. От пола слегка веяло запахом моющего средства. Похоже, слуги все тут вылизали, прежде чем исчезнуть. Но почему они не заперли двери?

А вот и лестница. Жанна на всякий случай окликнула: «Сеньор Мансарена!» Ей ответила тишина, прерываемая шуршанием лопастей вентилятора. Она поднялась по ступенькам. Второй этаж. Коридор. Спальни. Окрашенные в светло-зеленые и кричаще-оранжевые тона стены. Деревянные кровати. Плетеные кресла. В окна за плотно задернутыми шторами проникал слабый уличный свет.

Жанна продолжала идти вперед. Она уже все поняла. Из-за запаха — сильного, тошнотворно-сладкого. Что-то среднее между гниющими фруктами и тухлым мясом. В торце коридора обнаружилась еще одна дверь. Еще только открывая ее, Жанна уже знала, что нашла источник вони.

Эдуардо Мансарена в неестественной позе сидел за столом, уронив на него голову. Над ним чуть слышно гудел кондиционер. Череп его был расколот надвое, как перезрелый арбуз. Кожаный бювар был забрызган вытекшим мозгом. Над трупом кружился рой мух.

Хоакин опередил ее.

Стараясь дышать через рот, Жанна сделала пару шагов, порылась у себя в сумке, сдвинула в сторону тюбик губной помады и упаковку жвачки и наконец нащупала пару резиновых перчаток, которые на всякий случай всегда носила с собой. Натянула их и приблизилась к столу. Ее глаза уже немного привыкли к полумраку комнаты, озаряемой лишь неверным светом уличных фонарей. Она сразу же взяла на заметку несколько фактов.

Факт первый. Мансарена оказался еще более тучным, чем выглядел на снимках, должно быть, весил не меньше 150 килограммов. В белой майке и светло-серых спортивных штанах, он сидел наклонившись вперед, с руками, свисающими под столом. Жанне вспомнился фильм «Семь», в котором убивают толстяка, повинного в грехе чревоугодия. Представшая ее глазам картина напоминала кадр из этого фильма, только в черно-белом варианте. Как если бы «Семь» снимал Фриц Ланг.