Жан-Кристоф Гранже - Пассажир

Дверцы были закрыты плотно, и лужа мочи потекла назад, под ноги сидящим. Социальный работник забарабанил в стекло с новой силой:

— Эй, а ну прекрати! Ты что, правила забыл?

Мужчина не реагировал на его призывы, как ни в чем не бывало продолжая облегчаться. Януш приподнял ноги над полом.

— Ах ты говнюк! Ты что, хочешь, чтобы я тебя высадил?

Наконец бомж иссяк, прошлепал назад по натекшей луже и, валясь то на одних, то на других, добрался до своего места. С каждым километром шум в фургоне становился все громче. Слышались тягучие, пронзительные, злобные голоса, бормотавшие бессвязные, искаженные слова — обрывки бессмысленного, не пригодного ни для чего языка.

Какая-то женщина твердила как заведенная:

— Меня зовут не Одиль. Меня зовут не Одиль. Если бы меня звали Одиль, я бы тут с вами не сидела…

Мужчина, шамкая беззубым ртом, с придыханием повторял:

— Мне надо к стоматологу. А потом я поеду к своим детишкам…

Прочие пели, если только производимую ими невообразимую какофонию звуков можно было назвать пением. Особенно надрывался один, исполнявший шлягер восьмидесятых «Полночные демоны».

— Ну, как тебе обстановочка?

Оказывается, Бернар сидел рядом с ним — в шоке от происходящего, он его даже не заметил.

— Здесь еще ничего… Вот в Загоне…

Фургон по пути несколько раз останавливался. Януш выглядывал наружу. Работники социальной службы подбирали все новых бомжей. Их коллеги подталкивали к другому грузовичку женщин без возраста, одетых в мини-юбки и пуховики.

— Шлюхи… — просветил его Бернар. — Их в Жан-Панье везут…

Очевидно, еще одна ночлежка. В фургон поднялось несколько новых пассажиров. Стало тесновато. Любитель вокала по-прежнему орал песню, не сознавая, сколько в ее словах горькой иронии:

В противоположном от кабины конце фургона только что устроилось трое молчаливых мужчин. Они не были ни пьяны, ни грязны, напротив, озирали остальных острыми проницательными взглядами. В этих взглядах не было ни намека на дружелюбие. Все трое казались гораздо более опасными, чем прочая публика.

— Румыны… — шепотом пояснил Бернар.

Януш вспомнил. В клинике Пьера Жане иногда появлялись румыны. Бандиты-рецидивисты из Восточной Европы, которым французские ночлежки после родных тюрем представлялись пятизвездочными отелями.

— И близко к ним не подходи, — добавил Бернар. — Они за талон на обед родную мать убьют. А уж за документы…

Януш не сводил глаз с трех хищников. Но и они быстро выделили его из числа прочих. Гладкие руки, маскарадная грязь — с ним все было ясно: мужик косит под бомжа. Значит, именно он и станет их жертвой нынче ночью. Потому что у него при себе явно больше одного евро. Януш дал себе слово, что спать не станет. И тут же все его тело пронзила боль натруженных мышц. Он ощупал в кармане рукоятку ножа и сжал оружие словно талисман.

«Джампи» замедлил ход. Они прибыли на место. Район то ли сносился, то ли перестраивался — в темноте определить это с точностью было невозможно. Над шоссе нависал автодорожный мост, наводивший на мысли о легендарном чудовище, угрожающем античному городу. Вокруг царила тьма. Из нее выступала лишь высокая решетчатая ограда, освещенная мощными прожекторами. Надпись на воротах гласила: «Предоставление приюта нуждающимся». У входа гомонила нетерпеливая толпа бездомных. Полночные демоны…

— А вот и наш Загон, — объявил Бернар. — Ниже падать уже некуда. Они тут всех берут, кроме детей. Дальше — только на кладбище…

Януш ничего не ответил. Открывшаяся его взору картина потрясла его до глубины души. Перед оградой стояли мужчины в черных комбинезонах с ярко-желтой флуоресцентной полосой на спине, в перчатках, с лицами, закрытыми масками. Они по одному пропускали вновь прибывших внутрь. С крыши здания доносился громкий лай: там в клетках сидели собаки. Очевидно, четвероногие друзья бомжей. Впрочем, Янушу вспомнился Цербер — трехглавый пес, стерегущий адские ворота.

— Конечная! Всем на выход!

Бомжи похватали свои сумки и полезли из фургона, пиная ногами валявшиеся на полу, в лужах мочи, пустые бутылки.

— Бутылок много, да хоть бы одна полная! — отпустил шутку тот, что пел про полночных демонов.

И, довольный собой, ринулся вперед, наклонив голову, как игрок в регби, и грубо расталкивая остальных. Те возмущенно двинулись следом. Выбравшись наружу, все разбились на группки. Словно кто-то опрокинул на тротуар мусорный бак, мелькнуло у Януша. Здесь их тоже поджидали люди в комбинезонах с мини-мойками в руках, готовые уничтожить следы их путешествия в фургоне.