Жан-Кристоф Гранже - Пассажир

Вокруг — ни огонька, ни подсказки. В глазах еще рябило от дождя. Он сообразил, что оставил мобильный в машине. Вот глупость. Наверняка убийца позвонит, чтобы отыскать его в этих дебрях…

Словно отвечая ему, справа вспыхнул свет — метрах в пятидесяти или больше. В этой пустоте не понять. Послышалось шипение. Он прищурился и различил яркое оранжевое пламя, по краям отдающее в синеву. Раскаленная сварочная горелка, изредка отбрасывающая всполохи на мокрый дождевик.

К нему шел человек.

Моряк или рыбак.

Очертания стали четче. Высокий мужчина в дождевом плаще, комбинезоне, спасательном жилете и болотных сапогах. Лицо скрыто под капюшоном с козырьком. Кубела никогда не пытался представить себе убийцу с Олимпа, но, пожалуй, этот призрак из пластика и огня тянул на эту роль.

Убийца был уже в нескольких шагах от него. В одной руке он держал горелку, другой тащил металлический баллон на колесиках — в нем был кислород, питавший пламя.

Кубела попытался рассмотреть его лицо. Что-то в облике убийцы — возможно, его сутулость, — показалось ему знакомым.

— Рад видеть тебя снова, — произнес хозяин, отбрасывая капюшон.

Жан-Пьер Туанен. Психиатр, наблюдавший его безумную мать во время ее трагической беременности. Человек, присутствовавший при заклании его брата. Старик, знавший всю его историю. И наверняка ее написавший. «Я тот, кто тебя сотворил».

— Извини, но мне надо закрыть эту чертову дверь.

Кубела посторонился, пропуская оборотня. Где-то на уровне глаз он ощутил горячее дыхание сварочной горелки. Оценил рост и силу противника. Несмотря на преклонный возраст, тот был способен нести на плечах Минотавра или Икара. Перетащить бычью голову или схватиться с таким великаном, как Уран.

Туанен резко захлопнул дверь и отрегулировал пламя горелки до ярко-оранжевого. Шипение перешло в свист. Старик закрепил на двери металлическую скобу. У Кубела перехватило дыхание. Любая надежда на побег буквально таяла у него на глазах. С одной стороны — заваренная дверь, с другой — беснующийся океан.

— Что это?.. Что вы делаете?

Кубела говорил с убийцей. Ему чудилось, что он бредит.

— Заделываю этот выход.

— От воды?

— От нас. Нам теперь отсюда не выйти.

Пламя приобрело белизну инея — инея, раскаленного до температуры в тысячи градусов.

Кубела увидел, как металл растекается красноватой лентой, затем чернеет. Это зрелище мгновенно вывело его из оцепенения.

Он шагнул к опустившемуся на корточки старику и оторвал его от земли:

— Где она?

Туанен отвернул горелку и в притворном испуге воскликнул:

— Обожжешься, дурачок!

Кубела отпустил его, но повторил еще громче:

— Где Анаис?

— Там.

Туанен протянул горелку к боковой двери слева от них. Выход к докам. Кубела увидел — или ему показалось, что увидел, — скорчившуюся на земле, вымокшую с ног до головы фигурку. Пленница походила на Анаис, но ее лицо закрывал капюшон.

Кубела бросился к ней. Туанен преградил ему дорогу своей смертоносной горелкой. Пламя едва не выжгло ему глаза.

— Не приближайся, — пробормотал старик. — Еще нельзя…

— И как ты мне помешаешь? — крикнул Кубела, заводя руку за спину.

— Если ты приблизишься к ней, она умрет. Можешь мне поверить.

Кубела застыл. Он ни на секунду не усомнился в словах Туанена. В том, что касается извращенных трюков, тому нет равных.

И он выпустил рукоять «CZ».

— Мне нужны доказательства, что это Анаис.

— Иди за мной.

Таща за собой баллон на колесиках, гигант направился во тьму. Кубела недоверчиво следовал за ним. Отсветы пламени плясали в лужах. Низкий гул горелки смешивался с грохотом волн.

Убийца остановился в нескольких шагах от пленницы. Он отпустил баллон и протянул руку к женщине. Кубела решил, что тот сейчас сорвет с нее капюшон. Вместо этого Туанен приподнял ей рукава. Мокрая кожа Анаис была вся в шрамах от ран, которые она себе нанесла.

В мозгу Кубела вспыхнуло воспоминание об их короткой вечеринке в Бордо.

«Вы уверены, что не хотите открыть мою бутылку?»

Запястья Анаис были стянуты хомутом Колсон. Казалось, она просыпается. Она шевелилась, каждым движением выдавая свое изнеможение, слабость — или наркотическое опьянение.

— Что ты ей вколол?

— Обычное успокоительное.

— Она ранена?

— Нет.

Кубела распахнул куртку, открыв окровавленную рубашку:

— А это?

— Это не ее кровь.

— Тогда чья?

— Какая разница? Кровь — она повсюду.

— У нее что, кляп во рту?