Жан-Кристоф Гранже - Пассажир

Она засунула руки в карманы и вновь влезла в шкуру офицера полиции. Следила за группами, парами, одиночками, выискивая подходящую цель. Заключенные четко делились на две категории, принадлежность к одной из них читалась в их лицах, позах, походке. Хищницы и сломленные. Она направилась к четырем магрибианкам, ничуть не похожим на жертв судебной ошибки. Бой-бабы, из которых тюремная машина еще не высосала все соки. Хотя позади да и впереди у этих женщин не один год тюрьмы, их ярость ничем не погасить.

— Привет.

Ответом ей стало тяжелое молчание. Никто из них даже не шелохнулся. Только глаза сверкнули черным блеском, таким же жестким, как асфальт у них под ногами.

— Мне нужен мобильный.

Женщины переглянулись, затем расхохотались:

— Может, тебе еще и документы предъявить?

Новости здесь расходятся быстро. Все уже знали, что она легавая, ненавидели и сторонились ее.

— Мне надо послать эсэмэску. Я заплачу.

— Сколько, сучка?

Одна из них взяла переговоры на себя. Из-под расстегнутой куртки выглядывала простая майка, в вырезе которой виднелись разъяренные драконы на груди и маорийские татуировки на шее.

Она даже не попыталась сблефовать.

— Пока нисколько. Я на мели.

— Тогда отвали.

— На воле я вам пригожусь. Я здесь не застряну.

— Все так говорят.

— Да, но в этом дворе одна я из полиции. Легавые долго не сидят.

Напряженное молчание. Девицы украдкой переглянулись. Идея медленно вызревала у них в головах.

— И чего? — спросила наконец женщина-дракон.

— Найдите мне мобильный. Как только выйду, сделаю что-нибудь для вас.

— Срать я на тебя хотела, — бросила та в ответ.

— Сри где хочешь, детка, но ты упускаешь шанс. Твой. Твоих братьев. Твоего парня. Кого угодно. Я тебе клянусь, как только выйду, поговорю с судьями, прокурором, легавыми.

Повисла еще более тяжелая пауза. Она почти слышала, как вращаются шестеренки у них в мозгу. У них не было ни единой причины ей верить. Но в тюрьме поневоле живешь надеждой. Четыре женщины, засунув руки в карманы, кутались в дрянные куртки. Под одеждой угадывались дрожащие от холода тела.

Анаис настаивала:

— Всего одна эсэмэска. Это займет пару секунд. Клянусь, я за вас похлопочу.

Они снова переглянулись. Обменялись какими-то знаками. Трое из них столпились вокруг Анаис. Она было решила, что сейчас ее отметелят. Но амазонки просто загородили ее.

И тут драконша выступила вперед. Разгоряченное пресмыкающееся распласталось по ее смуглой коже. Анаис опустила глаза: к ладони зечки скотчем был прикреплен мобильный.

Анаис схватила телефон. Быстро набрала эсэмэску. Кроме рассекреченного номера, она написала: «Париж 75009, Неаполитанская улица, 64, Медина Малауи». Поколебавшись, добавила: «удачи».

Набрала номер Фрера и нажала на «отправить».

Какая же она дура.

Эсэмэску Анаис Шаплен получил у Порт-д’Орлеан. Она зря времени не теряла. Это сообщение скрепило их союз. Если, конечно, в доме номер 64 по Неаполитанской улице его не ждет целая армия полицейских… Он тут же назвал шоферу адрес Медины Малауи и набрал номер, полученный от Анаис. Сработал автоответчик. Тот же строгий голос, что и 29 августа. Сообщения он не оставил. Лучше внезапно нагрянуть к ней на квартиру. Или даже обыскать ее в отсутствие хозяйки.

Машина ехала по бульвару Распай. Шаплен еще раз перебрал в памяти все, что узнал сегодня утром. Анаис, тридцати лет от роду, находящаяся в следственном изоляторе Флери-Мерожис, раскрыла тайну его судьбы: он стал частью эксперимента. С одной стороны, эта мысль пугала его. С другой — она давала ему надежду. Он не псих. Его просто отравили. Но если есть яд, найдется и противоядие. Коль скоро синдром вызван искусственно, его можно остановить. А что, если теперь, когда он избавился от таинственной капсулы, выздоровление уже не за горами? Он снова взглянул на капсулу у себя на ладони. Вот бы ее открыть, просканировать, исследовать…

Такси добралось до улицы Сен-Лазар, обогнуло площадь Этьен-д’Орв, осененную церковью Святой Троицы, и выехало на Лондонскую улицу. Шаплену это что-то смутно напоминало. Он на дух не переносил Девятый округ. В этом уголке Парижа улицы названы в честь европейских городов, но застроены мрачными, холодными, неприступными зданиями. Над козырьками подъездов атланты и кариатиды поедают вас глазами, словно часовые, вытянувшиеся по стойке «смирно». Прохожих здесь не видно: это царство страховых компаний, нотариальных и адвокатских контор…