Марк Вайнгартнер - Месть Крестного отца

Внутри офиса на отделанных панелями стенах висели пожелтевшие газеты в рамках — свидетельства деятельности infamita — банды, которой, как и многие другие, посвятил жизнь дед Трамонти. Остальное свободное место занимали сотни тщательно отобранных семейных фотографий. Блестел стол красного дерева, пахло новыми коврами — Трамонти менял их каждый год. Здесь не было пепельниц, как не было и мусорной корзины. Карло Трамонти считал неприемлемым заниматься бизнесом в неприбранном помещении, и распространялось это даже на мусорные корзины, пусть и пустые.

Старший из агентов попросил у Трамонти паспорт.

Трамонти грузно опустился в кожаное кресло.

— Я хочу видеть своего адвоката.

В приемную, тяжело дыша, влетел Аги Трамонти. Агенты ухватили его за плечи и выставили за порог, хотя и оставили дверь открытой. До того, как начать ворочать большими делами, Агостино Трамонти по прозвищу Карлик, несмотря на маленький рост, прошел длинный, суровый путь рядового гангстера. Если бы мертвецы могли говорить, многие сказали бы, что Аги когда-то смотрел на них с тем же холодным презрением, с каким сейчас смотрел на агентов.

— Мой брат не будет разговаривать с вами, парни, без своего адвоката. — Аги говорил громко, но спокойно. — Так что забудьте об этом. А еще ему не нравится, когда здесь курят. Адвокат сейчас будет.

Когда Аги упомянул имя адвоката — его контора была известна в Луизиане более сотни лет, — агенты и ухом не повели. Курить они тоже не прекратили.

Старший агент достал письмо от генерального прокурора Дэниэла Брендона Ши и зачитал его вслух. В письме сообщалось, что, поскольку Карло Трамонти является гражданином Колумбии, а не Италии, его рабочая виза аннулируется. В качестве доказательства приводились несколько поездок Трамонти на Кубу, в которых он пользовался колумбийским паспортом. Также в письме указывалось, что у Трамонти отсутствует итальянское свидетельство о рождении (каковое, впрочем, едва ли можно обнаружить у большинства людей, родившихся на Сицилии в девятнадцатом веке). Говорилось там и о том, что у Трамонти отсутствует итальянский паспорт (он исчез во время правления ненавистного Муссолини, и Аги, используя свои связи, раздобыл для брата колумбийский паспорт). Трамонти обвинялся в использовании «взяток и насилия» для продления рабочей визы. «Учитывая столь запутанную цепь фальсификаций», — говорилось далее в письме, агентством «принято решение» депортировать Трамонти «на родину, в Колумбию». Все присутствующие прекрасно знали, что нога Трамонти никогда не ступала на колумбийскую землю, однако агент не преминул зачитать, что «расходы на транспортировку будут взысканы с имущества означенного Карло Трамонти».

Старший агент кивнул, и его помощники принялись вываливать на пол содержимое ящиков стола. Карло Трамонти побагровел.

— Для этого вам нужен ордер! — закричал Аги.

— Нам нужно, чтобы вы были так любезны и заткнули пасть… сэр, — сказал агент. — Кстати, когда речь идет о нелегальном иммигранте, ордер не требуется. Речь идет о национальной безопасности. Нам предписано защищать американский народ.

— Мы и, есть американский народ! — взревел Аги Трамонти. — А вы — всего лишь гребаное правительство.

Карло Трамонти застонал, сложился пополам, и его вырвало.

Ножные кандалы не позволили расставить ноги, и большая часть рвоты — красное вино, кофе, перцы и яичница — попала ему на ботинки и за отвороты брюк.

— Да найдите же вы гребаный паспорт! — рявкнул агент.

Паспорт обнаружился на самом видном месте — в верхнем ящике стола. Туда агенты заглянули в последнюю очередь. Один из них покосился на Трамонти, выбежал за дверь и тоже разразился приступом рвоты.

Старший агент взял колумбийский паспорт, переступил через лужу красноватой блевотины, показал на дверь и произнес что-то по-испански.

Трамонти недоуменно склонил голову набок.

— У моего брата, — нахмурился Аги, — не всегда хорошо со слухом.

— Твой брат, похоже, плоховато знаком с испанским, — ухмыльнулся агент.

— Испанским? Каким, к черту, испанским?

— Я просто прочел надпись на двери, — сказал агент. — «Три человека могут сохранить тайну, если двое из них мертвы». Такую могли бы написать мои сыновья на своем шалаше. Рядом с табличкой: «Девчонкам вход воспрещен».

Карло выпрямился, однако не произнес ни слова. Только многозначительно посмотрел на брата. Аги из тех, кому может доставить удовольствие пикироваться с этим федеральным ничтожеством.