Лоран Ботти - Проклятый город. Однажды случится ужасное...

— Понимаю, — с сумрачным видом кивнул Бертеги, — но все же — какая здесь связь с «делом Талько»? Все, о чем вы говорите, было пять веков назад!

— Самая прямая. Чародейство как невроз — это наследственное.

Бертеги чуть не подскочил.

— То есть?

— Есть два способа передачи магических способностей: инициация и наследование. Это знание — или вера, — которое передается с помощью ритуалов. Нечто вроде посвящения, которое происходит из поколения в поколение. Ритуалы разработаны до мельчайших подробностей. О, разумеется, с течением времени город сильно изменился внешне, еще больше разбогател — местные вина приобрели мировую известность… Но традиции остались прежними. Среди нынешних горожан немало семей, на чьих руках кровь — вот уже на протяжении веков… И дети с раннего возраста присутствуют… при всем этом. Видят все… включая самое ужасное и невыносимое. Родители сами проводят обряд посвящения…

— Вы хотите сказать, что все местные жители входят в некое преступное сообщество? Что вот уже пять сотен лет они практикуют… не знаю, как это назвать… человеческие жертвоприношения?

— Нет, но многие из них в самом деле перешли запретную черту. Потомки самых первых здешних обитателей тесно связаны с… неким другим миром и его явлениями… Их ритуалы производят, как бы это выразиться, некую разновидность энергии…

Бертеги подозрительно взглянул на собеседника.

— Энергии? Что вы имеете в виду?

— Здесь постоянно происходят какие-то вещи, которые выходят за рамки обычных явлений. Как будто у смерти здесь больше власти, чем в других местах. Этой энергией, о которой я говорю, буквально пропитан весь город…

Голос Либермана превратился в хриплый шепот. Но в его лихорадочных речах сквозило нечто большее, чем исследовательский пыл ученого: это была одержимость верующего.

— Вы хотите сказать — сверхъестественные вещи? — уточнил Бертеги.

— Да, если вам так больше нравится… Вся эта ненависть, все эти злодеяния не могли не оставить следов. В таких случаях неизбежно что-то остается… Можно сказать, что сам этот город был построен благодаря силам Зла. Природу энергии, о которой я говорю, никто не может ни объяснить, ни изучить. Можно, конечно, попытаться вовсе ее не замечать. Но она здесь. Постоянно. Знаете, о чем говорит легенда? Здешний туман состоит из теней. Белых теней… Это призраки детей, принесенных в жертву в Лавилль-Сен-Жур. Вот почему с каждый годом туман становится все гуще…

Бертеги хмыкнул, что, кажется, отрезвило доктора Либермана.

— Впрочем, на совести города много и обычных криминальных преступлений — я говорю сейчас не о «деле Талько». Они, как правило, более очевидны. В восемнадцатом веке Антон де Вильнев «прославился» тем, что убивал проституток в Париже. Этот французский Джек Потрошитель появился раньше своего английского собрата… В девятнадцатом веке был Фредерик Утремон, прозванный Провансальским огром, потому что он не только убивал детей, но и съедал их… И вот, совсем недавно, Пьер Андреми…

— Андреми? — удивленно переспросил комиссар, вспомнив громкий процесс, проходивший несколько лет назад. Тогда речь шла о множестве детей, изнасилованных и убитых в парижском округе «красивым молодым человеком с неизвестным прошлым».

— Да, Андреми, напрямую связанный с семьей Талько, поскольку его мать, Матильда Андреми, их родственница и одна из наиболее активных участниц во всех их делах… она до сих пор в розыске. Андреми и многие другие здешние семьи, они все в родстве между собой — все друг другу кузены, племянники, прочие свойственники… Даже если некоторые уезжают отсюда, они поддерживают связь с остальными. Понимаете, о чем я говорю? Даже если вы не верите в мою теорию об энергии, которая выработалась здесь за века ужасных злодеяний, вы ведь не можете отрицать, что дети из этих семей с самого раннего возраста становятся моральными калеками? Не мне ведь вам объяснять, как формируются будущие преступники?

Бертеги промолчал.

— И сейчас в этом городе живет множество людей… молодых людей, — с нажимом произнес Либерман, — которые по-прежнему участвуют в сборищах и ритуалах, проводимых уцелевшими членами семьи Талько… Как вы думаете, кто из них вырастет?

— Жертвы судьбы, — пробормотал Бертеги.

— Именно. Жертвы судьбы… или палачей.

Оба некоторое время молчали. Бертеги уже не видел перед собой комнату и неподвижно лежавшего на кровати собеседника — комиссар полностью погрузился в бурный океан своих мыслей, стараясь привести их в порядок. И вот, когда шторм улегся, на поверхность медленно всплыла некая гипотеза, словно огромный воздушный пузырь. Внезапно Бертеги понял, почему не мог представить себе лицо своего врага. Врагом был сам город. Тень, замеченная трижды — на местах всех недавних преступлений, — была порождением Лавилль-Сен-Жур и повиновалась ему, следуя своему предназначению, начертанному городом.