Виктор О`Рейли - Забавы Палача

Пулеметчик как будто прочитал его мысли, и огонь прекратился. Андреас опять осмотрел окружающую территорию через оптический прибор. Он видел, что противник подтягивается ближе, и решил внимательнее изучить позицию, которую пытались занять первые террористы. Пулемет молчал, и хотя по-прежнему велась стрельба из автоматического оружия, стреляли в основном по верхнему уровню.

Фицдуэйн был прав. Противник осмелел. При дневном свете – и даже совсем недавно, когда бой только начался, – их не было видно, но теперь, в наступившей темноте, они покинули свои укрытия и медленно шли вперед, готовясь к атаке.

Смерть сапера не напугала их, значит, они приготовили еще какой-то сюрприз. Он опять осмотрел приближающихся террористов. Складных лестниц и подобного оборудования не наблюдалось. Он постарался углубить точку обзора. Предел видимости у прибора ночного видения составлял шестьсот метров, и он почти исчерпал его возможности, когда заметил какие-то неясные очертания на дороге, ведущей к замку. Он разглядел большой черный предмет с чем-то вроде дула, торчащего впереди. Он выждал, когда предмет приблизился на сотню метров, глянул еще раз и протянул SA-80 Ноублу.

Ноубл посмотрел в указанном направлении и тут же пригнулся, потому что из монолита послышались звуки выстрелов.

– Похоже, нас ждет сюрприз.

– Ненавижу сюрпризы, – ответил Андреас. Ноубл сообщил об увиденном Фицдуэйну по переговорному устройству. Отложив его в сторону, он сделал несколько одиночных выстрелов в направлении цепи террористов. Андреас наблюдал, как они бросились на землю и тут же поднялись, когда поняли, что никто из них не был задет и что противник слаб.

Позади них, у центральной башни, раздался мощный взрыв. Они оба посмотрели на переговорник, он молчал. Ноубл дотянулся до него и собирался нажать на кнопку вызова, когда послышался голос Фицдуэйна.

– Расслабьтесь, – сказал он. – Это Медведь шалит. А теперь займитесь воротами.

Андреас обменялся взглядом с Ноублом:

– Удастся им то, что они собираются сделать?

– Пожалуй, что да, – ответил Ноубл. – Фицдуэйн хочет, чтобы мы открыли ворота.

Ноубл не был уверен, исправен ли еще двигатель или им придется крутить лебедку вручную. Он дернул за рычаг. Старый мотор загудел, и шипы порткулис начали приподниматься над поверхностью земли.

– Сумасшествие, – сказал Андреас. – Они проникнут внутрь.

– Я думаю, что в этом-то и вся идея, – ответил Ноубл. Андреас почувствовал, что у него на лбу выступил пот. Он услышал, как Ноубл вставил свежую обойму в “узи” и щелчок, когда она встала на место. Ноубл указал на гранатомет “хок” и патронташ с гранатами 40-го калибра.

– Приготовь бронебойные снаряды, – произнес он.

Орудийная площадка центральной башни представляла собой лучший обзорный пункт в замке. Само по себе это было очень хорошо, но ее было видно издалека, и она могла вызвать нежелательный интерес.

Фицдуэйна беспокоил не только возможный огонь по ней, но и само ее устройство. Верхняя часть башни представляла собой площадку внутри зубчатого парапета, который мог принять на себя взрывную волну. Не составляло труда разрушить площадку парой залпов из миномета или даже несколькими гранатами.

Один из студентов, оценивая избранную Фицдуэйном тактику, заметил, что фамильным гербом Фицдуэйнов, видимо, служил девиз “окапывайся и живи” на фоне скрещенных пики и лопаты между мешками, набитых влажным песком. На площадку втащили таль и начали поднимать туда мешки с песком, кирпичом и гофрированным железом. В результате получился блиндаж времен первой мировой войны. Крыша должна была быть противоминометной – во всяком случае, на первые несколько взрывов (за это время обитатели блиндажа, если у них, конечно, была голова на плечах, должны были успеть покинуть его и спуститься этажом ниже). Как показали дальнейшие события, крыша выполнила свою задачу.

Пилотами дирижаблей были два брата, Хусейн и Мохсен, оба иранцы и последователи учения Хасана Сабаха, основателя персидской секты Ассасинов в одиннадцатом веке. Изначальная вера братьев в убийство как лучшее средство достижения политических целей укреплялась и сознанием того, что из этого занятия можно еще извлечь определенную выгоду. После того как израильтяне разгромили их группировку, причем уцелеть удалось только им двоим, они еще более утвердились в своем убеждении. Но они все равно оставались яростными фанатиками, а может, были просто тупицами, так, во всяком случае, считал Кадар, и всегда были готовы действовать как камикадзе.