Коди Макфейден - Лик смерти

И Сара последовала за ней по коридору сквозь вереницу закрытых дверей. Стены были выкрашены зеленой краской, а пол выстлан линолеумом. Этот дом ничем не отличался от остальных изношенных, переполненных и не имеющих достаточной финансовой поддержки государственных учреждений. Очередной коридор, в котором они оказались, тоже изобиловал дверьми. Дженет остановилась напротив одной из них.

— Ш-ш-ш, — прошипела она, прижав палец к губам. — Все уже спят.

Дженет слегка приоткрыла дверь, чтобы воспользоваться светом из коридора, и Сара увидела большую, довольно опрятную комнату, в которой стояло шесть двухъярусных металлических кроватей. На них спали девочки разных возрастов.

— Иди сюда, — прошептала Дженет, указав на одну из них. — Нижняя койка твоя. Туалет в коридоре. Тебе туда не надо?

Сара покачала головой:

— Нет, спасибо. Я очень устала.

— Ну, тогда ложись спать. Увидимся утром.

Дженет подождала, пока Сара залезет под одеяло. Дверь захлопнулась, и стало темно. Сара не боялась темноты, она захотела в ней раствориться.

У нее не было ни сил, ни желания думать о Терезе, Дэннисе, о крови, о Незнакомце или о своем одиночестве. Ей хотелось закрыть глаза и увидеть лишь черный цвет. Однако едва она начала засыпать, как чья-то рука схватила ее за горло. Задыхаясь, Сара открыла глаза.

— Тихо, — прошептал чей-то голос.

Голос принадлежал девочке, очень сильной. Ее рука была жесткой, как тиски.

— Меня зовут Кристен. Я здесь главная. Как скажу, так и будет, и точка. Догоняешь?

Кристен ослабила свою хватку. Сара закашлялась.

— Почему? — спросила она, как только смогла дышать.

— Что почему?

— Почему я должна делать то, что ты говоришь?

И вновь в темноте появилась рука и сильно ударила Сару по голове.

— Потому что я сильней! Увидимся утром.

Тень удалилась. Саре было очень больно. Такой одинокой она себя еще не чувствовала никогда. «Да, только знаешь что?» — «Что?» — «По крайней мере ты больше не плакса!» И Сара осознала: так и есть. Далеко не обиду она чувствовала в этот момент, а самый настоящий гнев.

Засыпая, Сара вспомнила слова Кристен: «Потому что я сильней». И снова вспыхнула от гнева. «Нет, этого не будет никогда», — подумалось Саре, и на нее обрушилась благословенная тьма.

Эй, это опять я, теперешняя!

Оглядываясь в прошлое, я хочу сказать, что Кристен была совершенно права. Так устроена жизнь в приюте: сильные руководят слабыми. Она научила меня этому, хотя я не испытываю к ней благодарности. Черт возьми! Ведь мне было всего шесть лет. Теперь-то я старше и знаю, в чем истина. Кто-то должен был быть моим наставником. И я хорошо усвоила урок.

Я отложила дневник с первыми лучами восходящего солнца, заглянувшего в мое окно. Все равно не успею дочитать до работы. По крайней мере теперь я нашла ответ на волновавший меня вопрос: никто не поверил Саре потому, что после убийства Лэнгстромов Незнакомец тщательно скрыл свои следы. И никто не интересовался Сарой. Возможно, решили, что ей просто ужасно не повезло. Это подтвердили и последующие события в ее первой приемной семье. В таком случае возникает новый вопрос: почему Незнакомец решил раскрыть карты именно сейчас?

Я не учитывала пока всех остальных вопросов, касавшихся Сары и состояния ее души; это было бы слишком для такого великолепного рассвета.

Проклиная дождь, я приготовилась добежать до крыльца офиса ФБР. В южной Калифорнии обычно мало дождливых дней и изобилие солнечных. Вот матушка-природа и наверстывает упущенное, потчует нас сильнейшими ливнями и ураганами где-то раз в три дня. Это началось в феврале и длится уже месяца два. Дождь был на исходе. В Лос-Анджелесе никто не носит зонтов, я не исключение. Чтобы не замочить дневник Сары, я запихнула его под куртку, схватила сумочку и брелок, чтобы на бегу поставить машину на сигнализацию, открыла дверь и бросилась вперед. На крыльце я поняла, что промокла насквозь.

— А дождь тебе к лицу, Смоуки, — заметил Митч, когда я проходила мимо охраны. Но ни улыбки, ни какого-либо другого выражения лица не предполагалось. Митч — начальник безопасности здания; он бывший военный, седой, лет пятидесяти пяти, в хорошей физической форме и с некоторой холодностью в зорких глазах.

В лифте вода текла с меня ручьями. Другие агенты, стоявшие рядом, выглядели не лучше. Все вымокли до нитки. В каждой местности свои заморочки. Похоже, нелюбовь к зонтам — наша.