Коди Макфейден - Лик смерти

Резкость изображения. Именно она дает нам понять, что мы еще в игре. Линда встала на колени, подняла пистолет и убедилась в том, что его ствол не направлен в сторону Незнакомца.

— Два.

Звук потряс Линду — Незнакомец этим «два» будто дал ей пощечину. Ярость прошла. Линда изумилась холоду стали. Неестественно гладкая, сталь ничего хорошего не предвещала.

«Дуло направляют на врагов, — подумала Линда, глядя на пистолет. — Кто-то ведь придумал это орудие убийства. Сделал эскиз, прикинул так и этак: „А давайте возьмем кусок стали, наполним его стальными пулями и будем уничтожать людей“».

— Три.

Эту цифру Линда восприняла почти бесстрастно. «А пистолет-то с глушителем, как у террористов и наемных убийц. Тайная смерть. Всего лишь кусок металла, — подумала она. — Ни больше ни меньше. Бесчеловечный. Не стоит наделять его человеческими качествами, он для того, чтобы целиться и стрелять. Как говорят моряки, это — мое оружие, есть много ему подобных, но это — мое…»

— Четыре.

Время остановилось. Не просто замедлилось — застыло. Линда замерла, словно окаменела. А затем в ее сознании, сменяя друг друга, как вспышки стробоскопа, стали возникать картины.

Сэм на полу.

Вспышка.

Сэм в ее объятиях.

Вспышка.

Сэм кладет телефонную трубку. Его лицо побелело. Смотрит на нее. «Мой дед умер». Слезы. И Сэм снова в ее объятиях.

Вспышка.

Лицо Сэма над ней, его затуманенный взгляд, полный любви, желания и райского наслаждения…

Она умоляет его продолжать, еще секунду, еще и еще… «Это именно то ощущение, — изумилась Линда, — когда ты уже на пике страсти, но держишься из последних сил, стараясь продлить удовольствие, отодвинуть манящий, ослепляющий взрыв. В такие мгновения перестаешь дышать, сердце замирает».

И вновь вспышка.

Сара.

Сара смеется.

Сара плачет.

Сара живая.

«О Боже! Сара, любимая доченька». С последней вспышкой Линда вдруг осознала, что любви дочери ей будет недоставать больше всего. Ее пронзило страстное, безудержное желание жить. Если боль сравнить с дождем, то в сердце Линды бушевал океан этой боли. И она выплеснулась пронзительным воем, сдержать который Линда была не в состоянии, предсмертным криком, от которого замирают в полете птицы. Даже Незнакомец поморщился, правда, чуть-чуть.

— СараСэмСараСэмСараСэмСараСэм!

Вспышка.

В комнате, как приглушенный удар грома, раздался выстрел, который начисто разнес Линде левую сторону головы. На мгновение Сара перестала раскачиваться.

Линда ошибалась. Ее последние мысли были не о смерти, а о любви.

Привет, это я, теперешняя Сара. Повествуя о прошлом, я иногда буду возвращаться в настоящее. Иначе мне не справиться.

А что касается моей мамы… Может, ее последние мысли были о страхе, а может, еще о чем-то, я не знаю. Я не знаю наверняка. Она, папа и я были там, и он был вместе с нами, и это правда. Он заставил маму убить папу и застрелиться самой прямо у меня на глазах, это правда.

Правда ли, что моя мама была такой бесстрашной перед смертью, так думала и так страдала? Не знаю. Но ведь не знаете и вы… Я уверена, моя мамочка просто дышала любовью. Она говорила когда-то, что наша семья — часть ее искусства, что без меня и папы ее картины получались бы мрачными и безрадостными. Мне нравится думать вот о чем: в свой последний час мама была уверена, что ее усилия действительно спасут мне жизнь, ведь так и произошло, а случившееся после не имеет значения. Доподлинно мне неизвестно, посвятила ли мама свои последние мысли любви. Но свои поступки — несомненно.

Дрожащими руками я закрыла дневник и взглянула на часы. Три часа ночи. Надо сделать перерыв. Я только коснулась мытарств Сары, а меня уже всю трясло. Она не ошибалась, у нее действительно был талант. Она так живо все описала, противопоставила черный юмор пролога счастливым дням своей жизни. Мне стало ужасно тоскливо, я почувствовала себя грязной и выжатой как лимон.

«Как она назвала свой рассказ? Путешествие в пропасть?» В моем воображении возникла картина: неестественно огромная, полная луна и мрачные твари, утоляющие жажду на дне этой пропасти. Я даже вздрогнула, сердце сжалось от страха. Ведь то ужасное, что произошло с Сарой, недалеко ушло от кошмара, пережитого Бонни…

Я взглянула на мою приемную доченьку. Она спокойно спала сладким сном, положив руку мне на живот. Стараясь не потревожить Бонни, я тихонько высвободилась из ее объятий. Ротик Бонни приоткрылся, она свернулась калачиком и ровно задышала. Не проснулась.