Джеймс Роллинс - Линия крови

— Большая часть комплекса расположена над высохшим подземным озером. В начале прошлого столетия проходчики нашли это озеро, вода в него поступала из подземной реки. Потом инженеры перекрыли реку и построили поддерживающую эстакаду над озером. Так что мы не в подземной лаборатории. — Он резко защелкнул замки портфеля и двинулся к компьютеру. — Мы на мосту, перекинутом через бездну. И они собираются взорвать опоры. Когда все рухнет, взорвут и дамбу подземной реки. Новое озеро разольется на месте наших могил, если мы не успеем смыться.

Эдвард шагнул к двери.

— Так пошли.

— Я не собираюсь бросать исследования… и свою работу, — Филдинг постучал по экрану. — Это будет их последнее испытание.

— Что вы делаете?

— Даю им шанс на спасение.

Филдинг наклонился к микрофону, а зеленые огоньки уже замигали на всех роботах. Он отдал приказ, обращенный ко всей своей армии:

— ВЫЖИТЬ!

Под ногами Эдварда что-то затарахтело. Он попятился к двери. О чем думал Филдинг, оживляя эту орду?

— Это всего лишь включились генераторы, — успокоил его Филдинг, берясь за ручку портфеля. — Активация и прогрев занимают восемь минут. Уйти мы успеем.

Эдвард бросился к двери. Обернувшись, увидел, как что-то прыгнуло с рабочего стола на спину Филдинга и закрепилось между лопатками. Один из его новых гексаподов. Исследователь забыл, что активировал его ранее и оставил в ждущем режиме.

Филдинг закричал, попытался стряхнуть металлическое чудовище, но его тонкие ножки, острые, как хирургические инструменты, вошли глубоко и держали крепко.

Эдвард пятился к двери. Филдинг рассказал ему о новом поколении роботов, которое он называл улей . В его картофелеобразном теле размещался рой маленьких роботов.

Филдинг кинулся к Блейку.

— Сбросьте его! Сбросьте!!!

Но Эдвард отходил все дальше, хотя и не отрывал взгляда от Филдинга. И теперь, прочно закрепившись на спине жертвы, робот выплевывал из своего чрева маленьких роботов. Они разбегались, как муравьи, вниз по спине, вверх по шее, на плечи, грудь, руки и ноги.

— Нет, нет, нет!.. — кричал Филдинг, кружась на месте, зная, что будет дальше.

Маленькие роботы замерли, словно по команде, затем начали вгрызаться в его плоть.

Звериный крик боли вывел Эдварда из ступора. Он бросился бежать. Знал, почему они вгрызаются. Крупные роботы реагировали на выделяемое телом тепло, мелкие — на бьющееся сердце. Они вгрызались в тело до тех пор, пока сердце не прекращало биться.

И, судя по крикам, которые преследовали убегающего Эдварда, произошло это не сразу.

14 часов 52 минуты.

Минуты шли, а Грей лежал на боку, потирая затекшие кисти. Государственный секретарь Соединенных Штатов, наклонившись над его головой, доставал затычку с «С-4» из слухового канала, используя египетское костяное шило возрастом в три тысячи лет, позаимствованное с одного из выставочных стендов.

— Похоже, что все. Во всяком случае, большая часть.

Грею не хотелось находиться здесь при взрыве термобарической бомбы. Такие заряды создавали взрывную волну, по мощности сравнимую с атомным взрывом, и разогревали воздух до температуры пять тысяч градусов.

— Хорошо.

Грей перекатился на спину и принялся извлекать динамик и взрыватель. Для этого воспользовался маленькими щипчиками. После пары неудачных попыток ему удалось за что-то зацепиться и вытащить все. В ухе звенело.

Грей торопливо собрал мину. Дверь из закаленного стекла музейными экспонатами не разбить. Он прилепил пластиковую взрывчатку к левой створке, с обратной стороны выгравированного креста, и предупредил Ганта:

— Отойдите.

Передатчик Роберт ему уже отдал. И вот оба они спрятались за выставочными шкафами, и Грей нажал на кнопку. В замкнутом пространстве по барабанным перепонкам ударило так, что мало не показалось. Грей закашлялся от едкого дыма, поднял Роберта на ноги, помахал перед ним рукой. Затем увидел, что дверь из закаленного стекла разнесло вдребезги, превратив ее в груду синевато-белой крошки.

Оба практически оглохли, так что Пирсу пришлось кричать, чтобы слышать собственный голос:

— Пошли отсюда!

Он с сожалением оглянулся на исторические сокровища, которым предстояло погибнуть. Взгляд его остановился на Бачал Изу, посохе Христа, — но тот хранился под пуленепробиваемым стеклом. И у Грея не было ни времени, ни сил, чтобы спасти его.

С тяжелым сердцем он смирился с тем, что посох придется оставить.