Джеймс Твайнинг - Scanned Document

— Ну вот, теперь шевелите мозгами.

— Я думаю, это какая-то древняя монета, — оживившись, предположил Сальваторе, заглядывая Аллегре через плечо. — Тут, кажется, какие-то знаки отчеканены.

— Древние римляне вкладывали в рот мертвецам бронзовые монеты — символическая плата Харону за перевоз душ через Стикс в подземный мир, — объяснила Аллегра. — Но по-моему, это не то.

— Почему?

— А вы посмотрите. Это же свинец. Слишком мягкий металл для разменной монеты.

— А чеканка? — спросил Галло, не скрывая нетерпения.

Аллегра провела пальцем по рисунку, выгравированному на монете. Две змеи, обвившиеся вокруг сжатого кулака, — очень похоже на печать со средневекового гербового щита.

— Не знаю, — сказала она, виновато пожимая плечами. — Что бы это ни было, но, во-первых, это не древность, а во-вторых, ценности не имеет.

— Очень полезная информация. — Свирепо зыркнув на Сальваторе, Галло повернулся к Аллегре спиной, словно она перестала для него существовать.

— Извините. Я думал, что… — Сальваторе даже начал заикаться.

— Довольно. Пусть его пакуют и выносят, и пусть криминалисты наконец приступают к работе, — распорядился Галло и повернулся к выходу. — А мне найдите какого-нибудь священника. Любого, хоть кардинала. Любого, кто носит сутану и может просветить меня…

— Вряд ли это совпадение, полковник! — крикнула ему вслед Аллегра.

Галло рассерженно обернулся.

— Вы разве не ушли?

— Вряд ли это совпадение. Я имею в виду, что его убили именно здесь.

— Вы о чем, черт возьми?!

— Во времена Древнего Рима это место было частью Марсоза поля — огромный комплекс зданий, включавший в себя термы Агриппы к северу, цирк Фламиния к югу и театр Помпея к западу, — принялась объяснять Аллегра, указывая поочередно в каждом направлении. — Здесьдаже собирался Сенат после того, как в пятьдесят четвертом году до нашей эры после пожара была вновь отстроена Курия. Вон на том самом месте, окруженном галереей, ведущей к театру Помпея.

— Прямо здесь? — Галло недоверчиво озирался по сторонам, пытаясь сопоставить у себя в мозгу развалины, находившиеся у него под ногами, с воображаемым великолепием античного театра.

— Единственным недостатком Марсова поля было то, что оно находилось за границами помериума, то есть официально установленными границами города. В отличие от форума, то есть центра города, здесь было небезопасно.

— Что-то не пойму, куда вы гнете, — сказал, нахмурившись, Галло.

Аллегре ничего не оставалось, как «разжевать»:

— А гну я туда, что Риччи был не первый, кого убили именно здесь. В сорок четвертом году до нашей эры почти на этом самом месте был убит Юлий Цезарь.

Верити Брюс давно, а точнее — почти три года, ждала этого дня. Именно столько времени прошло с тех пор, как в прокуренном венском кафе она увидела обтрепанную фотографию. Она загорелась, от такого предложения ее бросало в дрожь при одной только мысли, что она может упустить этот шанс.

На сделку она решилась сразу, без колебаний, зная, что директор одобрит ее выбор. С членами правления пришлось бы, конечно, повозиться — убеждать, уговаривать, — но ведь это сущий пустяк по сравнению с таким кушем! Что с них взять, с этих олухов! Будь они способны оценить всю грандиозность этой находки — кусали бы себя за уши, жалея, что та не состоялась раньше. И жалели бы о потраченных месяцах бюрократических проволочек, бесконечной круговерти из писем, бумаг, контрактов, банковских уведомлений, денежных переводов, лицензий на экспорт и импорт и многочисленных таможенных деклараций. Но теперь все было позади. Сегодня волокита закончилась.

Она разглядывала свое отражение в огромном зеркале, прикрепленном по ее распоряжению к двери кабинета. Состарилась ли она за эти годы? Наверное, немного. Крохотные морщинки появились вокруг изумрудных глаз и над верхней губой. После сорока пяти годы стали откладывать более ощутимый отпечаток на лице — словно запускали хищные, коварные когти прямо под кожу. Конечно, можно было бы сделать подтяжку — в Лос-Анджелесе подтяжки давным-давно сделали все, кому не лень, — но она не была сторонницей всей этой искусственности. Одно дело красить волосы в собственный ярко-медный цвет, и совсем другое — все эти иголки и скальпели… Иногда все-таки выгоднее иметь натуральную внешность.

К тому же красота никуда не делась, напомнила она себе, завершая макияж. Красота на месте, иначе как объяснить, что шикарный тридцатидвухлетний спичрайтер, с которым она познакомилась на деловом приеме в прошлом месяце, теперь заманивает ее к себе на виллу в Мартас-Виньярд будущей осенью? И ножки у нее по-прежнему роскошные. Всегда были роскошными и, будем надеяться, такими останутся.