Дмитрий Москвичёв - Мёртвые люди

"У него вид совершенно измученный. - стоя у зеркала намеренно долго, слишком долго, чем требуется для ополаскивания рук и пылающего от духоты лица, он смотрел на свое изображение. - Я ли это? Выйти отсюда, громко хлопнуть дверью и бегом на улицу. Нет. Не хлопать. Не закрывать. Не бежать. Только не бежать."

- Я больше наполнен смыслом, чем ты. То же выражение лица, тот же безучастный взгляд, скулы на худом лице играют совершенно в точности. - его отражение вдруг зажило какой-то своей, отдельной жизнью.

- Так как...

- Пойми, дурашка, нет ничего важнее. Крики слышишь ты за дверью? Это кричат не они. Дверь откроется и сюда войдут. И увидят меня. Потому что ты изображаешь меня. Потому что ты говоришь мои слова. Потому что ты оставляешь мои следы на полу.

- Господи! Что я несу!? - он схватился за голову, в точности как в зеркале.

- Господи, господи... я твой «Господи»! Сука! Сдохни прямо сейчас! Прямо здесь! Да где угодно! Не ты, сожранный червями, останешься! Останусь я! Вот с ним я говорил недавно, вот здесь я сидел и пил чай вот из этой еще не вымытой чашки, вот я есть еще среди всех! От тебя уже сейчас за версту тянет гнилью! Дотронься до меня! Ну же! Что уставился?

Зеркало холодное и на ощупь, как и должно быть, совершенно гладкое. Никаких изъянов. Ничего постороннего.

С неестественно громким смехом ввалились две девушки, еле стоящие на ногах, тут же замолкли, увидев у раковины Виталика, и снова брызнули смехом, согнувшись пополам , роняя раскрытые сумочки на черный кафель уборной.

- Простите.

- Не-не, все нормально. Просто терпеть затрахались...

Проходя мимо них, он почувствовал как его взяли за руку. Сильно пахло духами, алкоголем и потом. Брюнетка смотрела на него и, наверно, хотела что-то сказать, но слов не находила и пауза слишком затянулась.

- Простите. - Он вышел и вновь окунулся в полумрак набитой до отказа залы.

Увидев в одной из компаний своего старого университетского знакомого, - субтильного мехматовца Кичу (прозвище, полученное в награду за вполне безобидную фамилию - Кичко) Виталик присоединился к ней. Несмотря на то, что учился Кича на кафедре математических и компьютерных методов анализа, в душе он считал себя поэтом, поэтому имел привычку, ко всеобщему недовольству, громогласно читать стихи собственного сочинения, а после (когда нависает той степени тяжести тишина, при которой становится ясно, что стихи - дрянь) напиваться еще сильнее и впадать, если не в лирическое буйство, то - в математический коллапс. К тому же, как и всякий поэт, он частенько представлял свою трагическую (и, разумеется, внезапную) смерть, отчего непременно рыдал, что еще больше удручало (правда, только его одного). Кроме Кичи из всей компании Виталика больше никто не знал и, судя по всему, не особо хотели знать. Всем было просто все равно - все ведь люди как люди и неважно как зовут и чем занимается - был бы человек хороший. По большому счету никто даже не обратил внимание на его появление, за исключением двоих: Кичи и невысокого роста мужчины. Смуглолицый, с широкими скулами и колючим взглядом он, как показалось Виталику, выглядел так, как, должно быть, выглядели монгольские завоеватели. Среди всей шумной компании он выделялся не только своей восточной внешностью и строгостью одежды, но и тем, что внимательно слушал, но сам не говорил.

- ...и осталось существовать между шпал и уходящей пары рельс где-то на полпути в Адыгею. - худощавая рука Кичи потянулась к пепельнице.

- Что, пардон, осталось? - его слишком пьяный собеседник, казалось, не только не расслышал последних слов поэта-мехматовца, но и вообще не был уже способен что-либо понимать.

- По сути, симулякр. - струйка дыма в сторону.

- Чего, бля?

- Симулякр... ммм... то, чего на самом деле нет и, судя по всему, вообще не существовало. Ну или: изображение того, чего нет в реальности. - Худые пальцы сбили с сигареты пепел.

- Слушай, Стэйси, сфоткай нас, а? - изрядно подвыпивший молодой человек начал тормошить уснувшую рядом, на диванчике девушку. Стэээй...

- Зачем тебе фоткаться? - рука снова потянулась к пепельнице.

- Ну как это: она нас сфотографирует, и мы выпьем еще бутылочку, а после, глядя на себя трезвых на фотке, проверим где, в конце концов, этот ебаный симулякр.

Их раскрасневшиеся от духоты и алкоголя лица осветила вспышка фотокамеры.

- Думаю, после еще одной бутылки, симулякрами станем мы сами и уже вряд ли помнящими о каких-то там изображениях.

- Да пошел ты на хуй тогда со своими шпалами и рельсами!