Стивен Лезер - Танго Один

Донован улыбнулся ей:

— Мне надо поговорить, прости.

Он вышел из квартиры, спустился по лестнице на улицу. Продолжил разговор по дороге от дома к саду.

— Извини, что заставил тебя ждать, Хуан. Как дела?

— Твои деньги снова на твоем счете, — ответил Испанец.

Донован взмахнул рукой:

— Хуан, ты, мать твою, гений!

— Да, я знаю.

— Первым делом ты, конечно, забрал свои проценты, так?

— Конечно, амиго. И за расходы.

— Сколько бы это ни стоило, ты заработал их, чертов ублюдок.

— Я бы не сделал этого, не зная, где он, — возразил Испанец.

— Мне принесла весточку на хвосте маленькая птичка, — ответил Донован. — Больше ничего не могу сказать.

— Твоя маленькая птичка очень хорошо информирована, — заметил Испанец. — Я бы тоже не прочь иметь с ней дело.

— Как вел себя Шарки?

— Сотрудничал. Вынужден был. Это стоило ему нескольких пальцев на ногах и трех на руках, но он выложил все.

— Еще жив?

— Едва.

— Убедись, что его никогда не найдут, Хуан.

— Все будет сделано. А твоя жена, амиго, что с ней?

Донован дошел до дальнего конца сада. Пара воробьев клевала хлебные крошки, оставленные на деревянном столе.

— Амиго? Твоя жена?

Донован закрыл глаза.

— Ты уже что-нибудь сделал с ней?

— Пока нет. Мы схватили ее, но я хотел сначала поговорить с тобой. Она очень напугана, амиго. Если ты собирался проучить ее, у тебя это получилось.

— Она видела, что ты сделал с Шарки?

— Нет, она была в другой комнате, зато все прекрасно слышала.

— Дай мне поговорить с ней.

Последовала пауза. Из трубки доносились треск и бормотание. Потом Вики взяла телефон.

— Ден... — произнесла она, — Ден, мне очень жаль. Правда.

— Не сомневаюсь, — резко ответил Донован.

— Я не знала, сколько он взял. Клянусь Богом, не знала. Он сказал, что взял кое-что, чтобы заставить тебя вести с нами переговоры. Клянусь.

— Он обчистил меня, Вики. И большая часть денег предназначалась не мне. Я обещал их нескольким колумбийцам. Ты не представляешь, во что я вляпался из-за тебя.

— Я не хотела, Ден. Честное слово. — Она заплакала.

Донован обернулся. Взглянул на дом. Робби смотрел в окно. Мальчик помахал ему рукой, Донован ответил тем же.

— Шарки хотел, чтобы меня убили, Вики. Понимаешь? Он знал, что я должен эти деньги колумбийцам, и прекрасно понимал, что они сделают со мной, если не получат их.

Вики ничего не ответила, просто всхлипнула в трубку.

— Есть еще кое-что, чего ты не знаешь, — продолжил Донован. — Шарки хотел, чтобы Робби застал вас с ним в постели.

— Нет... — зарыдала Вики.

— Это правда, Вики. Он прислал Робби сообщение, подписался моим именем. Он использовал тебя, Вики, с первого дня.

— Нет...

Робби смотрел на Донована из окна, поэтому он отвернулся.

— С самого первого дня. Он не любил тебя. Ему просто не давали покоя мои деньги. Он сам бы прикончил тебя.

— Что ты собираешься делать, Ден?

— А ты как думаешь? Что я должен делать, Вики? После того, как ты обошлась со мной?

— Не знаю, — простонала Вики. — Прости, Ден. Клянусь Богом, мне очень жаль. Пожалуйста, не говори Робби.

— Робби уже знает, ты не помнишь?

— Я о деньгах. И о том, что ты сказал. Просто объясни, что я уехала.

— Вики...

— Мне жаль... — прошептала она и зарыдала.

— Слушай, Вики. Не плачь. Хорошо? Перестань реветь.

— Я люблю тебя. И Робби.

— Вики, прекрати. Пожалуйста. С тобой ничего не случится. Обещаю.

Вики всхлипнула.

— Что ты имеешь в виду?

— Эти парни не причинят тебе вреда. Обещаю.

— Ты позволишь мне уйти?

Донован колебался минуту, размышляя, правильно ли поступает.

— Да, — наконец сказал он.

— О, спасибо, Ден. Спасибо, спасибо, спасибо. Я никогда не сделаю тебе больно, обещаю. Никогда не причиню тебе вреда.

Донован глубоко вздохнул:

— У тебя не будет такой возможности, Вики. Ты и близко не подойдешь ко мне. Меньше чем на двадцать миль. Я не собираюсь запрещать тебе возвращаться в Англию, здесь твоя семья, но ты и близко не подойдешь ко мне. И к Робби.

— Ден... пожалуйста.

— Все, Вики.

— Но Робби — мой сын. Вы моя семья.

— Надо было думать до того, как позволила ему застукать вас в постели. Теперь мы больше не семья. Семья — Робби и я. Ты ушла от нас.

— Это несправедливо.

— Не начинай, Вики. Ты хорошо знаешь, что справедливо, а что нет. Я позволю тебе видеть Робби. В его день рождения. В твой. На Рождество. И даже в День матери. Когда ему исполнится двенадцать, пусть сам решает, сколько времени проводить с тобой. Поняла?